Остров на Птичьей улице

Удачно, что лестница получилась длиннее, чем я рассчитал. Расстояние от нижнего пола до земли оказалось немного больше, чем у стены, где я проводил свои замеры, но, конечно, когда я мерил, мне и в голову не пришло, что может быть разница в высоте. У моей лестницы было тринадцать перекладин. Счастливое число. Далеко не для всех. Но для меня оно было счастливым.

Старый Барух рассказывал мне, что все плохие вещи происходили с ним либо тринадцатого числа, либо в тринадцатый месяц, либо в тринадцать часов ноль-ноль минут. Я сказал ему, что тринадцати часов не бывает. А он сказал мне, что тринадцать часов – это час дня и что, если я ему не верю, могу сам посчитать. Смешно, что тогда я даже не обратил внимания на тринадцатый месяц, хотя вот его-то как раз и не бывает. Мама сказала мне, что, с одной стороны, это, конечно, предрассудки. Но с другой – если кто-то во всё это верит, то он может попытаться сделать так, чтобы число 13, наоборот, приносило ему счастье. Папа сказал ей на это:

– Не знаю, обращала ли ты внимание, дорогая, что на нашей улице нет дома с таким номером.

Выяснилось, что мама внимания не обращала.

– А ты в следующий раз посмотри: сразу после одиннадцатого идёт пятнадцатый номер. Никому из домовладельцев не хочется остаться без жильцов.

Я, помню, тогда так удивился, что тут же сбегал проверил.

Подоконный шкаф на втором этаже оказался ровно там, где и должен был находиться, – под окном. Как и этажом ниже. Его дверцы были в целости и сохранности. Внутри было много места, он показался мне очень просторным. Я зажёг свечку и проверил, не просачивается ли свет сквозь щели. Нашёл только одну щель, прикрыл её чем-то изнутри и проверил снова. Снаружи было абсолютно темно и ничего не видно. А это значит, что ночью меня нельзя будет обнаружить и к тому же я не нарушу светомаскировку.

На внутренней стенке этого шкафа, который во многих домах выполнял также роль кладовки, были небольшие полочки. Получалась прямо настоящая комната, в которой я смогу держать вещи и спать за закрытыми дверями. Что же касается запасного выхода, то это было проще простого! Я притащу ещё одну верёвку и привяжу её к трубе. Если нужно будет сбежать, перекину её через окно и спущусь по внешней стене. Но этим я займусь уже завтра.

Я вернулся в подвал и сказал Снежку:

– Завтра мы переезжаем.

Накануне переезда в гетто из нашей квартиры мама сказала мне те же слова – «завтра мы переезжаем» – и засмеялась. Но я видел, что в глазах у неё стоят слёзы. Она пыталась объяснить мне, как здорово нам будет на новом месте, в новой квартире, потому что она будет маленькая и уютная, и мы все будем жить в одной комнате – и они с папой, и я. Только занавеску повесим посередине. Ведь я же всегда хотел спать с ними в одной комнате… Я и правда хотел.

А папа сказал:

– Главное, чтобы все были здоровы.

Я начал рассказывать Снежку, что лестница уже готова и свисает прямо до земли, и надо только… Я не закончил предложение. А ведь лестница и правда висит там в темноте, и ночью её, скорее всего, никто не заметит, разве что специально зайдёт во двор прогуляться по развалинам. Но что будет завтра утром, когда встанет солнце? А если немцы опять придут сюда с проверкой? Нет, я не могу оставить её висеть вот так, на самом виду. Как же мне поднять лестницу наверх, если сам я ночую в подвале? Спуститься вниз по верёвке? А как я заберусь туда завтра? Я должен придумать, как спускать лестницу сверху, если я нахожусь внизу. У меня совсем не осталось сил думать. Слишком много мыслей для одного дня. Я просто взял плед и простыню, чтобы не спать прямо на обломках, пуховое одеяло, чтобы накрыться, подушку и, конечно же, коробочку со Снежком. Всё это я увязал в один тюк, закрепил на поясе и с трудом, но всё-таки смог подняться со всем этим добром по лестнице. Немного подумав, я снова спустился в подвал и забрал оттуда всю еду, которая у меня оставалась. Еда беспокоила меня сейчас больше всего. С каким-то почти праздничным чувством я поднял на свой «островок» лестницу, залез в подоконный шкаф и закрыл за собой дверцы.

В шкафу было два вентиляционных отверстия. Это были круглые дырки с металлическими заслонками, которые можно было поднимать и опускать, если надо открыть или закрыть вентиляцию. У нас в старом доме тоже были такие. Я заснул с хорошим чувством, ощущая себя настоящим домовладельцем. Проснувшись с первыми лучами солнца, я встал и, едва заслышав звук машин и повозок на польской стороне, принялся убирать своё новое жилище. Я собрал и сбросил вниз все обломки и мусор, вычистил как мог пол. Как только с этим было покончено, я торопливо спустился вниз, собрал все свои вещи и поочерёдно поднял всё к себе наверх: одежду, бутылки с водой, книги. Матрас я никак не мог затащить по верёвочной лестнице. Решил, что попозже схожу в соседний дом и возьму ещё одно пуховое одеяло или даже парочку. И тут мне пришло в голову проверить, есть ли в кране вода. Этажом выше она была, так почему бы ей не быть и здесь?