Остров на Птичьей улице

Однажды утром, когда я, как обычно, забросил лестницу наверх и как раз собирался спуститься в подвалы, где-то почти рядом вдруг послышались голоса. Мне показалось, что кто-то собирается залезть сюда с улицы через одно из окон. Я спустился в дыру и притаился внизу, прислушиваясь. Вот кто-то прыгнул. Захрустели под его ногами обломки. Следом за ним прыгнул второй. Наверное, они залезли в окно по лестнице. В первый момент я хотел спрятаться в бункере, но сразу же передумал. Они наверняка тоже полезут в подвалы и, конечно, пойдут осматривать бункер. Поэтому я укрылся в одном из дальних подвальных отсеков. Был риск, что они и по отсекам пройдутся, но я очень надеялся, что, проверив несколько абсолютно пустых комнатушек, они не станут заходить во все до единого отсеки.

Я услышал, как покатились у них из-под ног камни и прочий мусор, когда они начали спускаться вниз по сыпучему скату. Интересно, а они слышали, как я спускался? Трудно сказать. Теперь я слышал их голоса более отчётливо. Мне показалось, что эти двое стоят сейчас где-то у входа в бункер.

– Хочешь сигарету?

Ответа не последовало. Я услышал чирканье спички.

– Залезем внутрь?

– Давай.

– Похоже, тут ничего нет.

Я вздрогнул. Один из голосов был очень похож на папин.

Послышался звук шагов – они спускались в бункер по деревянной лестнице. Потом снизу донеслись какие-то удары и скрипы. Может быть, эти двое сдвигали в сторону многоэтажные кровати? А может, обнаружили продуктовый склад? В нём, понятно, уже давно ничего не было. Мародёры вынесли оттуда всё подчистую – ещё до того, как немцы взорвали вход.

Мне необходимо было ещё раз услышать этот голос. Невозможно, чтобы это был папа. Но эти двое явно что-то ищут. Или кого-то? Может быть, кого-то из тех, кто скрывался в этом бункере? Мне, наверное, просто показалось, что голос похож. Хотя бывает же, что голоса похожи, а люди разные. Всё может быть. Я напряжённо ждал. Наконец они вылезли из бункера. Действительно, начали проверять отсеки. Проверили несколько и бросили, выбрались наружу.

– Ну что, пойдём?

– Давай посидим тут немного.

– Так ведь лестницу украдут. Я схожу, заберу её.

Послышались удаляющиеся шаги. Некоторое время было тихо. Потом шаги опять начали приближаться.

– Здесь они его и убили. Где-то тут. Я особо не надеялся его найти. Просто хотел посмотреть на это место. Знаешь, как на кладбище прийти…

– Всё в порядке. Времени у нас достаточно, – сказал второй. – Нам ведь всё равно надо было в город. Когда, кстати, встреча?

– Как стемнеет, – ответил папин голос.

Стало так тихо, что были слышны шаги с улицы.

– А что она видела?

– Кто?

– Ну, санитарка эта.

– Она видела, что мальчик побежал, – сказал папин голос. – Старик побежал за ним. А следом – полицай. И старик ударил полицая ножом.

– А мальчик?

– А мальчик забежал в ворота. Они – за ним, и там застрелили его.

Я не мог пошевелиться. И мне всё вдруг стало ясно. Папа думает, что я умер. Я хотел выбраться наружу, побежать, кинуться к нему на шею. Но почему же я этого не делаю? Почему даже не кричу? Всё просто. Я не верил, что папа может прийти. Теперь я понял это очень ясно. Я не верил в это уже давно. Ведь, если вдуматься, это было невозможно. Он не мог прийти. Но я себе в этом не признавался. Всё это время я не позволял себе сомневаться ни на секунду. И только это спасло меня от отчаяния.

Но сейчас я наконец-то мог позволить себе не верить и сомневаться. Потому что это был он, мой папа. Там. Наверху.

Я заставил себя встать. Я заставил себя идти. Я выбрался из дыры на поверхность, не заботясь о том, чтобы не шуметь. Они оба вскочили. Не от страха, просто от неожиданности.

– Тут ребёнок, – сказал первый.

Он тоже был большой и широкоплечий, как папа. Оба они были одеты в короткие меховые куртки и сапоги. Как деревенские. На головах у них были меховые шапки. Папа не мог меня сразу узнать. По крайней мере пока на глаза у меня была надвинута кепка. Но мне было трудно поднять руку, чтобы снять её. Меня душили подступившие слёзы. Это чувство уже было мне знакомо. Я боялся сдвинуться с места, потому что знал: одно движение – и плотину прорвёт ещё до того, как я окажусь рядом с ним.

– Алекс.

Он не крикнул. Просто сказал это каким-то странным голосом, каким говорят, когда вдруг сталкиваются с мертвецом.

– Папа.