Остров надежды

Начался снегопад. Это был настоящий снег, не похожий на летний, сразу тающий, как только касался земли. Снежинки ложились на промерзшую тундру, и их сразу покрывали другие, образуя свежий снежный покров, который не растет уже до весны.

Ушаков разделил людей на две группы. Те, что хорошо освоились с инструментами – рубанками, лучковыми пилами, остались на окончательной отделке дома, а другие занялись постройкой склада. Довольно быстро и дружно возвели каркас и стены, но, когда дело дошло до крыши, ветер усилился и начал вырывать из рук листы кровельного железа. Пришлось прервать работу.

Апар осторожно спустился с крыши по сколоченной наспех деревянной лестнице и вошел в большой дом. Даже еще окончательно не отделанный, он казался надежным убежищем. Будущие его жители благоустраивали свои комнаты, обставляя нехитрой мебелью.

В комнате Ушакова на табуретке, неуклюже свесив ноги, сидел Иерок и наблюдал, как хозяин расставлял на полке книги.

Полистав одну из них и возвращая ее на место, старик заметил:

– А голова у тебя от чтения не болит?

– Нет, – ответил Ушаков. – Чтение хорошей книги – это настоящее удовольствие. Ведь у тебя не болит голова, когда ты слушаешь хорошую сказку?

– Это верно, – поддакнул Иерок.

– Вот так и чтение, – продолжал Ушаков. – Читай и читай…

– Но все равно, – засомневался эскимос, – одно дело слушать ушами, а другое дело – смотреть, да еще такую мелкоту…

– Ничего, обустроимся, – обещал Ушаков, – откроем школу для взрослых.

– Однако, я уже стар для обучения грамоте, – заметил Иерок.

– Возраст тут не помеха. Вон и Апар будет учиться. Апар молча кивнул.

– Грамота нужна всем.

– А оленей здесь нет? – в который раз спросил Апар. – Как думаешь, умилык?

– Оленей? – переспросил Ушаков. – Насколько мне известно, оленей на острове Врангеля не разводили… Может быть, дикие есть?

– Я ходил по тундре, следов не видно, – печально сказал Апар.

– Нет так нет, – промолвил Ушаков, не понимая, к чему тот клонит.

– Было бы хорошо завести здесь оленье стадо. Я смотрел – корму много, и он совсем нетронутый.

– А что! – воодушевился вдруг Ушаков. – Почему бы нам не завести оленей?

– Кочевники не отдадут, – веско заявил Иерок. – Я же говорил тебе… Когда оленные люди продали живых оленей американцам на Аляску, в тундру пришел мор.

– Я это помню, – подтвердил Апар. – Тогда наша семья потеряла половину стада, хотя мы лично оленей не продавали.

– Возмездие настигло всех, – продолжил Иерок. – И тех, кто продавал, и тех, кто мог это сделать.

– Мы перегоним несколько стад с пастухами точно так же, как кочуют оленные люди… Разве вы не кочевали на ближайшие острова?

– Кочевали, – с готовностью ответил Апар. – Наше стойбище по весне, когда лед еще был крепок, переходило на остров Аракамчечен и там летовало.

– Не знаю, – с сомнением покачал головой Иерок, – как бы снова беды не случилось.

В комнату заглянул Скурихин.

– Георгий Алексеевич! – встревоженно сказал он. – Овоща надо спасать. Померзнут. Мороз крепчает.

Бросив свои дела, Ушаков позвал людей переносить в одну из комнат недостроенного дома запасы свежей картошки, капусты, лука и чеснока. Все, что не поместилось под крышей, пришлось сложить в углу будущего склада и укрыть оленьими шкурами.

Апар смотрел на это обилие продуктов и с удивлением отмечал про себя, что русские в еде весьма разнообразны и привередливы. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что ел оленный чукча или морской охотник-эскимос. Зимой, как предполагал Апар, они будут есть в основном копальхен, изредка сдабриваемый квашеной зеленью. Большим лакомством будет свежая нерпа, да и то еще неизвестно, какой тут, на острове, будет зимой охота. В тундре еда тоже не отличалась особым разнообразием. У русских же одних консервов было столько, что и запомнить-то невозможно. Были и соленые, и кислые, и сладкие. Было мясное и растительное. И это, не считая муки, макарон и разных круп, масла жидкого и твердого, сахару, меду и галет.

Как объяснил Ушаков, большинство продуктов будет продаваться эскимосам за пушнину и другие вещи, добытые охотой, выдаваться в оплату за помощь, оказанную при строительстве дома, склада, при выгрузке оборудования. Конечно, при нужде можно, наверное, было бы прожить и на русской еде, но все же хотелось своей, привычной. Апар заметил, что после русской еды чувство голода наступало довольно быстро и ощущение было такое, будто ты ничего не ел настоящего. Но главное, после всех этих травянистых блюд не восстанавливались силы, не проходила усталость.