Остров надежды

— Это было слишком быстро, собака! — прошептал Аквази умирающему человеку.

Марон ухмыльнулся.

— Как раз правильно. Этот тип проснуться, когда я заходить. Но притвориться спящим, когда я нападать. Потом борьба. Ты помощь. Ты уходить с нами?

Аквази кивнул.

— Я есть Аквази! И я горю желанием сделать с мужчинами в доме, как с этим! Что с остальными?

— Должны быть все мертвые. Это последний дом. Мароны ищут золото... и оружие.

Хотя в большинстве случаев надсмотрщики не были богатыми, но пару монет один-другой из них все же имели. И, конечно, винтовки. Сердце Аквази забилось, когда он увидел ружье Трумэна, стоявшее у стены.

— Я могу? — Он вопросительно посмотрел на марона.

— Конечно. Я имею оружие. — Он показал на ружье, висевшее у него на плече. — Но не стрелять, когда не надо. Не делать шум. Никто не должен замечать, что нападение.

— Но потом мы сожжем дом? — с надеждой спросил Аквази.

Марон кивнул.

— Но позже. Сначала золото. Сначала...

Он провел рукой поперек горла. Сперва они убьют плантаторов. Обычный ход действий при нападении маронов.

Когда Аквази и его новый брат по оружию вышли из дома надсмотрщика, Маану уже собрала около пятидесяти рабов на площади поселения. Практически все были молодыми, и у большинства на спинах были следы от плетки — все они жаждали мести.

Мароны кивнули им.

— Мы все в дом. Но тихо. Если нет предателей, мы всех застать спящими. Это лучше всего. Но чаще предатели...

Он говорил о том, что Грэнни Нэнни привела в качестве возражения против плана Маану. У маронов был печальный опыт в привлечении к атаке рабов с той плантации, на которую они нападали. Конечно, там всегда было много мужчин и женщин, которые пылали жаждой мести по отношению к своим баккра. Однако остальные рабы были преданы своим хозяевам. Домашние рабы зачастую не хотели убивать своих баккра и стирать с лица земли дом, в котором выросли. Очень часто они выдавали подготовку к нападению и тем самым лишали маронов эффекта внезапности. Впрочем, это чаще всего ничего не меняло — как правило, мароны обладали численным преимуществом и в любом случае убивали плантаторов. Но иногда они сами несли потери, чего любым путем старалась избежать Грэнни Нэнни.

— Здесь нет предателей! — Аквази узнал голос Адвеа. — Но баккра не спать. Баккра иметь девочку.

Маану вскрикнула.

— Он забрал Мансу? Мы пришли слишком поздно? Как ты могла, мама Адве, как ты могла? Разве я тебе не говорила... Идем же! Быстро! Мы попытаемся спасти ее. А если мы не сможем ее спасти, тогда я отомщу за нее!

В глазах Маану горела жажда убийства. Она подняла мачете вверх.

— За мной! — сказала она мужчинам. — И не беспокойтесь. Он даже если и не спит, то находится в своем собственном мире. Он ничего не будет видеть и слышать, кроме крови и криков моей сестры!

Элиас Фортнэм, ничего не понимая, смотрел то на шпагу в руке своей жены, то в ее блестящие, исполненные гнева глаза, то на девочку, которая пряталась за ней. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, как он очутился в таком положении. Он же всегда был осторожен — он никогда бы не подумал, что Нора и Дуг что-то подозревают. Конечно, домашние ниггеры знали, что здесь происходит, этого невозможно было избежать. Но они были у него под контролем. А Маану, единственная, кто иногда проявлял свою ненависть к нему, убежала. И теперь ему угрожала его собственная женушка — наверное, взять Нору в свой дом все же было ошибкой. Элиас на какое-то мгновение задумался, действительно ли она способна применить против него оружие. Конечно, до этого она никогда не орудовала шпагой. Однако та была острой, а Нора спокойно воспринимала вид крови: в поселении рабов она вскрывала абсцессы и лечила порезы, если мужчины ранили себя мачете.

— Оставь эти глупости, Нора, — в конце концов, процедил он сквозь зубы. — Я ничего не сделал девочке. И ты же не думаешь, что я буду жить рядом с тобой, как святой.

— Я этого никогда не требовала, — возразила Нора. — Ты держишься подальше от моей постели по своей доброй воле — как я предполагаю, после того, как я перестала быть похожей на маленькую девочку. И дело не в том, что ты затащил рабыню в свою постель. Это делают и остальные. Речь идет о том, что ты насилуешь детей. Что ты убиваешь детей!

Манса всхлипнула. Элиас бросил взгляд на дрожащего ребенка.

— Ну ладно, Нора, я дарю ее тебе. С дарственной грамотой и всем, что надо. Ты можешь оставить девчонку себе. Сделай из нее служанку, пошли ее к маронам, делай все, что тебе придет в голову. А сейчас успокойся, иди в свою комнату и забудь про эту ночь.

— Чтобы ты смог притащить сюда следующую девочку?

Нора чувствовала, что шпага в ее руке придает ей мужества.