Остров надежды

Высадка на Ямайку, естественно, происходила не так, как прибытие в рай в мечтаниях Норы. Ее не отвезли на берег туземцы, и капитан не спускал их лодки в прекрасную бухту. Вместо этого корабль просто проплыл мимо. Берег миля за милей горделиво демонстрировал свою красоту, и Норе хотелось причалить везде. Шхуна все же направилась к Кингстону, естественной природной гавани, вокруг которой однажды построили город. После пожара, уничтожившего прежний поселок, город возвели по плану, и он быстро развился в экономический центр. И даже отодвинул в тень изначальную столицу Ямайки — город Спаниш-Таун.

Нора еще помнила, как Саймон рассказывал об этих городах. Именно здесь он представлял себе филиал торгового дома Томаса Рида, и Элиас подтвердил Норе, что многие европейские купцы, занимающиеся импортом и экспортом, держат на Ямайке свою вторую опору. Порт Кингстона был большим, здесь жило много народу, а дома города были пестрыми и красивыми. Однако Нора знала, что это впечатление может быть обманчивым. Многие города на островах в Карибском море считались притонами разврата, и не только пожары, ураганы и землетрясения угрожали крупным общинам, но и эпидемии, которые быстро распространялись в теплом влажном климате в центрах большого скопления людей, после того как какой-нибудь из матросов заносил сюда заразу.

Однако когда город Кингстон отстраивали заново, казалось, что об этой опасности уже подумали. Улицы казались широкими, дома ухоженными, а на тротуарах валялось меньше отбросови мусора, чем в Лондоне. Однако Рут Стивенс ее новая родина не понравилась. Она еще при высадке с корабля начала жаловаться на жару и влажность.

— О Боже, кажется, что тут вдыхаешь воду, — роптала она.

Ее тяжелое платье из шерсти было мало приспособлено для здешнего климата. Нора же мысленно поблагодарила леди Вентворт за ее драгоценный совет. В Лондоне она заказала себе множество легких шелковых платьев, и сейчас, когда Элиас сводил ее по временным сходням на берег, Нору провожали восхищенные взгляды торговцев и портовых рабочих.

— Эти сходни надо укрепить, чтобы свести по ним лошадей, — заметила Нора.

Однако ее супруг, казалось, не слушал ее. Он ступал с ней рядом так, словно они шли на танцы в Лондоне, и явно гордился тем, что может продемонстрировать обществу в Кингстоне свое последнее приобретение.

Нора решила не расстраиваться из-за этого. Новый мир, в который она окунулась, был слишком волнующим для нее, чтобы тратить энергию мыслей на Элиаса. Естественно, работы в порту Кингстона вряд ли отличались от тех, за которыми ей приходилось наблюдать в лондонских доках. Разнообразие привозимых и разгружаемых товаров не очень привлекало Нору, зато разнообразие людей!..

Цвет кожи портовых рабочих явно различался между собой — черная, коричневая, оттенка кофе с молоком... Они были по пояс обнажены, чаще всего босы, и из одежды на большинстве из них болтались только широкие льняные брюки. Надсмотрщики были в основном белыми, но при этом загорелыми до черноты, и Нора испугалась, когда действительно увидела в их руках плетки! Большинство из этих людей, казалось, держали их при себе порядка ради, и Нора уже хотела успокоиться, но затем увидела, как плеть со свистом опускается на спину одного из чернокожих рабочих. Звук удара будто проник в самый мозг Норы. Его невозможно было сравнить с едва слышным шлепком кучерского кнута Пепперса, который время от времени щелкал им по упитанной заднице своих лошадей. Здесь удар не смягчала шерсть — плетка била по голой коже.

Между рабочими и надзирателями бесстрастно прохаживались торговцы, одежда которых — парик, жабо и брюки до колен — была такой же, как у отца Норы. Капитаны и корабельные офицеры разговаривали между собой о делах. Продавцы овощей и фруктов — тоже в большинстве своем черные — таскали повозки со своим товаром и громко предлагали что-то освежающее. Матросы — члены команд, у которых было свободное время, — с удовольствием выходили на берег, причем молодые женщины в пестрых платьях многообещающе улыбались им. Некоторые из девушек были почти светлокожими, только с несколько полноватыми губами, темными глазами и волосами, другие — с очень черной кожей, широкими носами и жесткими курчавыми шевелюрами.

Нора знала, что это портовые проститутки, и, в общем-то, должна была отвести от них взгляд, но она не могла этого сделать, потому что хотела воспринимать эту жизнь во всех ее проявлениях, всеми своими чувствами. В воздухе висел запах пряностей и фруктов, но также и гниения, прогорклого жира и дыма, который поднимался от ближайших уличных кухонь. Портовые кабаки до самых доков были открытыми, пьяницы сидели внутри и ходили вокруг, однако вместо обычного в Лондоне джина, здесь, прежде всего, продавали ром. Его аромат тоже примешивался к запахам порта.

— Нора! Ты что, не слышишь?