Остров невиновных

С исчезновениями было интереснее. Точнее, с нераскрытыми исчезновениями. На Карго-Верде раскрываемость такая, что Раннеру впору памятник на Императорской аллее установить. В основном все по той же причине: заведомо бесперспективные дела просто не открывались. А с этими четырьмя номер не прошел. Два года назад Тед Джонсон, смотритель маяка, заявил о пропаже племянника. Парень был глухонемым, и не исключено, что тихо провалился в какой-нибудь открытый люк или утонул, но Тед упорно отказывался признать родственника умершим, чем немало попортил Раннеру нервы и статистику. Как и муж Норы Робертс. Весь остров знал, что Нора сбежала с каким-то парнем с материка. Они встречались в городской гостинице, после их видели на пароме, но брошенный супруг буквально впихнул заявление шефу в зубы. И хорошо, что о пропаже. Изначально он настаивал на похищении дражайшей половины. С тех пор Раннер вынужден был регулярно рассылать запросы, но миз Робертс так нигде и не всплыла. Ни в прямом, ни в переносном смысле. На развод не подавала, а имени ее нового сожителя, чтобы найти Нору через него, никто не знал.

Фаулер был осведомлен об этих делах. Но два оставшихся, о которых он прежде даже не слышал, заинтересовали сильнее. Женщины, обе — бывшие заключенные тюрьмы Карго-Верде. Первую спустя год после ее освобождения пытались найти дальние родственники. Вторую объявили в розыск по инициативе земельного фонда: ей принадлежал дом и участок, на который нашлись желающие, и потребовалось присутствие владелицы или же документальное подтверждение ее смерти. Оба запроса передали с материка, так как след женщин обрывался на острове непосредственно в день их выхода из тюрьмы. Появлялись ли они в городе, покупали ли билеты на паром — этого никто сказать не мог. Остров и его люди запоминают далеко не каждого чужака. Тем более розыск в обоих случаях объявили не сразу, а спустя довольно продолжительный отрезок времени с того момента, как пропавшие вышли из-под опеки Эдны Кроули.

С ней-то Фаулер и решил встретиться.

Пляж — это, конечно, заманчиво, и Джо наверняка уже злится, что он не показывается второй день, но, если будет что рассказать ей при встрече, обида пройдет быстрее.

Отношения со свекровью бывшей жены у Фаулера были хорошие. Отчасти потому, что он никогда не воспринимал Эдну Кроули как свекровь Кристин. Пересекались они в основном по рабочим вопросам, но деловой разговор нередко перетекал на отвлеченные темы. Так случалось не только с Эдной. Многие знают: псы — отличные собеседники. И не обязательно псы-оборотни. Любые. В том смысле, что слушают и не перебивают. Естественно, если не вываливать на них откровенную чушь и не пытаться влезть в душу. Эдна Кроули таким не страдала. Иногда жаловалась на непроходимую тупость руководства, считавшего, что с материка виднее, как вести дела на острове. Иногда — на проблемных заключенных. Совсем редко — на отбившуюся от рук внучку и не справляющуюся с ней невестку. Если было время — угощала чаем, как в тот день, когда он приехал за Мартиной Аллен и в итоге из-за затянувшегося чаепития чуть с той не разминулся.

В общем, ладили они неплохо, и Фаулер не сомневался, что Эдна не откажет в помощи…

— С какого перепугу ты поднял это старье? — поморщилась она так, словно на стол ей швырнули дохлую крысу.

— Возможно, эти дела связаны с недавними убийствами.

Эдна нахмурилась:

— Откуда сведения?

Он неопределенно повел плечами.

— Делать тебе нечего, — хмуро вывела директор Кроули. — И что еще ты хочешь услышать? Вон у тебя все уже запротоколировано. Были, вышли, ушли. Что случилось с этими красавицами дальше — не знаю и знать не хочу.

— Вижу, в любимицах они у тебя не ходили.

— У меня нет любимиц среди заключенных, Кен. Я отношусь к людям так, как они того заслуживают. Большая часть моих подопечных не заслуживает ничего хорошего. Есть такие, для которых не все еще кончено. Но эти две… — Она махнула рукой, словно стряхивала налипшую на пальцы грязь. — Шушера…

— Верю твоему опыту. Но хотелось бы узнать побольше. С кем они общались в тюрьме, получали ли письма, навещал ли их кто-нибудь.

Никто не искал пропавших бродяг. Никто не знал, что они вообще пропадают.

Никто не стал бы искать и двух бывших заключенных, если бы не внезапно объявившиеся родственники и имущественные вопросы.

Бродягу достаточно усадить в машину. Освободившуюся из тюрьмы женщину — тоже: подвезти до города, расспросить, куда она собирается дальше и ждет ли ее кто-то дома. Если не ждет — до города можно не довозить. Но прежде нужно знать, когда именно она выйдет за тюремные ворота. И способов получить информацию не так много: от самой жертвы, от ее знакомых или людей, работающих в тюрьме.

Фаулер не смог бы объяснить, с чего вдруг решил, что исчезнувшие женщины и исчезнувшие бездомные связаны. Но если принять эту связь как нечто уже доказанное, выходило довольно складно… Хоть и странно по-прежнему.

И главное — никого, кроме него, эти странности не волнуют. Кому нужны бродяги и отсидевшие свое преступницы?

Эдне вот не нужны.