Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня

– Баху, – сказала Рани, – это Мозговой Трест Полковника Дипы.

– Если ваше высочество позволит мне высказать свое мнение, то это определение чрезвычайно льстит мне, но в нем содержится явная недооценка личности самого полковника.

Его манеры говорить и держаться были учтивыми почти до степени иронии, пародии на смирение и самоуничижение.

– Мозги, – продолжал Баху, – находятся в положенном им месте, то есть в голове. А что касается меня, то я – скорее часть симпатической нервной системы Ренданга.

– Et combien sympathique![20] – подхватила Рани. – Но помимо прочего, мистер Фарнаби, Баху – это Последний Истинный Аристократ. Видели бы вы его загородную резиденцию! Это нечто из «Тысячи и одной ночи»! Стоит только хлопнуть в ладоши, и сразу шестеро слуг спешат исполнить ваше желание. Устраивается день рождения, и получается настоящий fête nocturne[21] в саду. Музыка, напитки, танцующие девушки, двести одних только факельщиков. Жизнь Гаруна аль-Рашида, но со всеми современными удобствами.

– Звучит весьма завлекательно, – сказал Уилл, вспомнив деревни, через которые проезжал на белом «Мерседесе» полковника Дипы: хижины со сплетенными из прутьев стенами, мусор повсюду, дети, страдающие от офтальмии[22], скелетообразные собаки, женщины вдоль дороги, сгибающиеся от непомерной тяжести своей ноши.

– И какой утонченный вкус, – не унималась Рани. – Столь высокоорганизованное сознание, но в придачу ко всему, – она понизила голос, – такое глубокое и точное понимание Божественной Сущности.

Мистер Баху склонил голову, и воцарилось молчание.

Муруган между тем придвинул стул. Даже не бросив назад и легкого взгляда, в своей королевской уверенности, что, согласно самой природе вещей, непременно найдется кто-нибудь и убережет от оплошности и потери чувства собственного достоинства, Рани опустилась на сиденье всей тяжестью своих ста килограммов.

– Надеюсь, вы не воспринимаете мой визит как непрошеное вторжение? – обратилась она к Уиллу. Он заверил ее в обратном, но она продолжала извиняться. – Я бы непременно прислала уведомление, – говорила она, – попросила бы вашего согласия. Но мой Внутренний Голос твердил: «Нет, ты должна пойти сейчас же». Почему? Я даже не знаю. Но не сомневаюсь, что по ходу беседы мы это выясним.

Она уставилась на него своими большими навыкате глазами и загадочно улыбнулась:

– Но прежде всего скажите, дорогой мистер Фарнаби, как вы себя чувствуете?

– Как видите, мэм, я в прекрасной форме.

– В самом деле? – Вытаращенные глаза так пристально стали изучать его лицо, что ему стало немного неловко. – Как я понимаю, вы из тех героически стойких мужчин, которые будут заверять друзей, что с ними все прекрасно, уже лежа при смерти.

– Вы мне льстите, – сказал он. – Но если честно, я действительно в хорошей форме. Что невероятно, принимая во внимание все обстоятельства. Это почти чудо.

– Чудо, – сказала Рани, – это именно то слово, которое я употребила, когда услышала о вашем спасении. Это и было настоящее чудо.

– «Удача повернулась ко мне лицом, и Провидение хранило меня», – снова процитировал Уилл строку из «Едгина».

Мистер Баху хотел рассмеяться, но, заметив, что Рани не уловила юмора и не знала источника цитаты, передумал. Вместо смеха он вовремя разразился громким кашлем.

– Как это верно! – воскликнула Рани, ее густое контральто завибрировало от волнения. – Провидение всегда хранит нас. – А когда Уилл вопросительно вздернул брови, пояснила: – Я имела в виду тех, кто добился Истинного Понимания. – Заглавная «И», заглавная «П». – И это так, даже когда все вокруг, кажется, оборачивается против нас – même dans le désastre[23]. Вы, конечно же, владеете французским языком, мистер Фарнаби?

Уилл кивнул.

– Французские фразы чаще приходят мне на ум быстрее, чем на родном языке, чем на английском или на паланском, после стольких лет в Швейцарии, – объяснила она. – Сначала училась там в школе. И потом, когда здоровье моего бедного малыша настолько пошатнулось, – похлопала она Муругана по обнаженной руке, – что нам пришлось отправиться туда и пожить в горах. И это лишнее подтверждение моих слов, что Провидение всегда хранит нас. Как только мне сообщили, что моему маленькому мальчику грозит туберкулез, я забыла все, чему когда-то училась. Я была вне себя от страха и тревоги. Я даже винила Бога за то, что Он допустил такое. Меня поразила Непозволительная Слепота! Мой малыш поправился, а те годы, что мы провели среди Вечных Снегов, стали самыми счастливыми в нашей жизни, не так ли, милый?

– Самыми счастливыми в жизни, – согласился юнец, и это прозвучало действительно почти искренне.

Рани торжествующе улыбнулась, сложила свои полные красные губы и чуть слышно чмокнула ими, послав сыну воздушный поцелуй.

– Видите, мой дорогой Фарнаби, – продолжала она, – видите? Это же настолько очевидно. Ничто не происходит по воле Случая. Существует единый Великий План, а в пределах Великого Плана бессчетное количество мелких планов. Некое предначертание для каждого из нас.

– Верно, – вежливо сказал Уилл. – Очень верно подмечено.