Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня

– А если бы речь шла о двух юношах? – спросила Радха.

– Теоретически это было бы еще более предосудительно. Но на практике… Просто представьте себе, что происходит, когда пять или шесть сотен почти взрослых подростков запирают вместе в пределах одного интерната. У вас происходит что-нибудь подобное?

– Ну разумеется.

– Признаться, я удивлен.

– Удивлены? Чем же?

– Тем, что мальчикам разрешается влюбляться не только в девочек.

– Но одна форма любви не исключает другой.

– И обе полностью узаконены?

– Естественно.

– А потому никто не возмутился бы, узнай он, что Муругана интересует другой юноша в пижаме?

– Нисколько, при условии, что между ними складывались бы добрые отношения.

– Но к сожалению, – сказала Радха, – его мать так над ним поработала, что его не мог интересовать никто, кроме нее самой. Ну и самого себя, разумеется.

– Никаких мальчиков?

– Может быть, сейчас. Я просто не знаю. А в дни нашей с ним близости у него не было никого во всей вселенной. Только Мамочка, мастурбации и Высшие Наставники. Только джазовые пластинки, спортивные автомобили в журналах и гитлеровские идеи стать Великим Вождем, превратив Палу в то, что он называет Современной Державой.

– Три недели назад, – подхватил ее рассказ Ранга, – они с Рани были во дворце Шивапурама. И пригласили группу студентов университета прийти и послушать идеи Муругана – о нефти, об индустриализации, о телевидении, о вооружениях и о так называемом Духовном Крестовом Походе.

– Ему удалось обратить кого-то в свою веру?

Ранга помотал головой:

– Для чего нам менять нечто щедрое, доброе и бесконечно интересное на суррогат, который плох, скуден и скучен? Мы не чувствуем необходимости в ваших скоростных катерах или в телевидении. А еще меньше нужны нам ваши войны, революции, ваши возрождения и политические лозунги, весь метафизический нонсенс, который слышен повсюду, – от Рима до Москвы. Вы слышали когда-нибудь о Майтхуне? – спросил он.

– Нет. А что такое Майтхуна?

– Тогда лучше будет начать с истории вопроса. – И с педантизмом вчерашнего студента, которому поручили прочитать лекцию о том, что он сам узнал совсем недавно, он углубился в рассказ: – Буддизм пришел на Палу примерно тысячу двести лет назад, и пришел не с Цейлона, как легко можно было бы предположить, а из Бенгала, причем позже проникал через Бенгал уже непосредственно из Тибета. Результат: мы относимся к махаянистам, и наш буддизм пронизан различными тантрами. Вам знакомо понятие Тантры?

Уиллу пришлось признать, что он имеет и об этом весьма смутное представление.

– Сказать вам правду, – продолжал Ранга, и смех прорвался сквозь напускную маску педантизма, – я на самом деле знаю об этом едва ли больше вас. Тантра – необъятное понятие, и по большей части, как я догадываюсь, оно состоит из древнего вздора и суеверий, в которые нам нет нужды вдаваться. Но в основе лежит твердое и разумное основание. Если вы тантрист, вы не отвергаете внешний мир и не отрицаете его ценности, не пытаетесь погрузиться в нирвану, укрывшись от реальной жизни, как поступают представители Южной школы. Нет, вы принимаете мир, но используете его. Применяете все, что делаете в нем, все, что с вами происходит, все, что вы видите и слышите, осязаете и пробуете на вкус с единственной целью – освободить свою личность из тюрьмы собственной ограниченности.

– Звучит привлекательно, – заметил Уилл тоном сдержанного скептицизма. – Но все это разговоры.

– Нет, за этим стоит гораздо большее. И как раз здесь заключается разница между вашей философией и нашей. – Юный педантизм сменился на столь же юный пыл прозелита. – Западные философы, причем даже лучшие из них, всегда не более чем великолепные мастера излагать свои мысли. Восточные мудрецы очень часто плохие ораторы и писатели, но это не имеет значения. Не в словах заключен смысл. Их философия прагматична и применима в жизни. Она подобна философии современной физики – только совершаемые операции чисто физиологические, а результаты трансцендентальны. Ваши метафизики, скажем, объясняют природу человека и вселенной, но не дают своим сторонникам возможности проверить свои объяснения на практике. Когда же мы делаем некое заявление, то прикладываем список упражнений для проверки достоверности того, о чем мы говорим. Например, «Тат Твам Ази» («Ты есть То» – то есть в тебе заключен Бог) – в этом заключен сам дух нашей философии. «Тат Твам Ази», – повторил он. – Звучит как метафизический постулат, но на самом деле имеется в виду психологический опыт и упражнения, путем которых подобный опыт может пережить каждый. Они описаны нашими философами. И любой, кто найдет в себе достаточно сил и желания проделать эти упражнения, может на себе проверить справедливость тезиса «Тат Твам Ази». Подобные упражнения называют то йогой, то дхьяной, то дзен, а в некоторых особых обстоятельствах – майтхуной.

– И это возвращает нас к изначальному вопросу. Что такое майтхуна?

– Быть может, лучше спросить об этом Радху?

Уилл повернулся к маленькой медсестре:

– Так что это?

– Майтхуна, – ответила она серьезно, – это йога любви.