Остров обреченных

На сей раз попытка поднять Маргрет оказалась удачной. Но, уже поставив герцогиню на ноги, Рой лихорадочно ощупал ее живот:

– Ощущаешь боль?

– Нет.

– Ты и в самом деле не ощущаешь никаких болей внизу живота?

– В самом, Рой.

– Я спрашиваю об этом уже не только как муж, но и как врач. Поэтому будь со мной откровенной, как если бы ты говорила с Бастианной.

– Да успокойся ты, Рой. Ты вовремя оказался рядом. И можешь считать, что спас не только меня, но и того, кто вскоре должен появиться на свет.

Шевалье замялся, еще раз ощупал ее живот и, отойдя, не зло пнул носком ботинка морду рыси.

– Только ты не рассказывай обо всем Бастианне, а то отругает она нас обоих. Ладно?

– Уже договорились, – озорно заверила его норд-герцогиня.

– Ты же знаешь, что в таких случаях Неистовая Корсиканка становится опаснее этой страшной кошки.

Рой срубил две сосновые ветки, они вместе затащили на них тушу рыси и привязали. Этих приспособлений вполне должно было хватить, чтобы дотащить добычу до более надежных саней, сколоченных из брусьев «Бригитты» и оставленных недалеко от перевала.

Но, прежде чем взяться за канатную лямку, Рой вновь оголил меч и пробрался между валунами.

– Я так и знал: мы вышли прямо на ее логово! – крикнул он, и Маргрет немедленно последовала за ним.

Рой был прав: под камнем чернело небольшое углубление – своеобразный грот, наполовину прикрываемый стволом сосны. Присев, Маргрет увидела устеленное мелким ельником и шерстью логово, в котором большая кошка, очевидно, чувствовала себя надежно и уютно.

– Она не виновата, Рой, – повела Маргрет пальцами по комкам шерсти у края логова. – Она живет здесь давно, это ее остров, и это мы вторглись в ее владения, а не она – в наши.

– Жаль, что ты не сумела объяснить все это, оказавшись под ее пастью и когтями, – с вернувшейся к нему иронией заметил Рой. – Слушая тебя, рысь, конечно же, прослезилась бы.

– И все же ты жестокий, Рой. Как, впрочем, и все мужчины. Какое счастье, что у нее нет детенышей.

– Какое счастье, что их у нее нет, – совершенно с иной интонацией произнес Рой, имея в виду уже их с Маргрет счастье. – Иначе каждый день один из ее щенков охотился бы на нас. И потом, насколько я понял, мы убили самца.

– Ты уверен?

Рой округлил глаза и пожал плечами.

– Для этого не надо слыть «медикусом».

– Странно, почему здесь все без пары: медведь бродит один, большой кот тоже один, – пробормотала Маргрет.

– Потому что остров у них здесь такой, монастырский.

– Остров одиночества.

– Скорее, все же обреченных, – уточнил Рой, думая о чем-то своем.

– Значит, так и будем его называть.

28

В конце декабря туман, доселе почти неразвейно окутывавший остров, наконец-то развеялся, словно бы растаял над ледяными полями океана, и между ними и низким хмурым поднебесьем, словно пламя костра, впервые за много недель пробились лучи солнца. В тот же день северные ветры, насквозь пронизывавшие хребты и долины этого осколка тверди земной, утихли, и Рой, перенеся последние несколько камней из побережья фиорда, смог завершить строительство «маяка».

Выложив почти двухметровой высоты каменную стену, он полукругом соединил три сосны, с трех сторон закрыв кострище от ветра, так что отныне костер был открыт только с южной стороны, с которой зимой ветры прорывались очень редко, но с которой его могли заметить далеко в океане. Крышу этого убежища Рой соорудил из жердей, покрытых ветками ельника, а края ее залепил снегом и залил водой, скрепив таким образом ледовым панцирем.

Маргрет сразу же облюбовала сие островное «святилище». Его вытесанный из большого известняка трон, или жертвенник, Рой и Бастианна выстелили сухим мхом и шкурами, а пространный желоб под троном стал хранилищем сухого мха и щепок, которыми быстро можно было развести костер. Впрочем, в последние дни он почти не угасал. В хижине Маргрет не сиделось: там ее тошнило, не хватало воздуха, начинала кружиться голова. Зато здесь, тепло одетая, укутанная шкурами, она чувствовала себя превосходно, а главное, здесь был костер, их маяк, а перед ней простирался океан. Пусть на несколько миль все вокруг было сковано льдами, однако норд-герцогине верилось, что это только возле острова… а миль за десять южнее его океан остается свободным, а значит, судоходным. Ни Рой, ни Бастианна в душе с ней не соглашались, но разочаровывать не хотели.

Там, в хижине, она чувствовала себя оторванной от мира, забытой и, несмотря на присутствие еще двоих людей, неизлечимо одинокой. Здесь же перед ней открывался океан, который соединял ее со всем огромным миром, и осознание этого хоть в какой-то степени развеивало ностальгию.