Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

– Так она заверила вас, что приедет? – Это адресовалось уже мужчине. Левша не заметил, как разговорился.

Тот кивнул головой.

– Ненавижу эту сопливую осень. – Вытянув из пачки вторую сигарету, Левша щелкнул зажигалкой. – Этот небесный фарингит, эти гуталиновые ручьи, волокущие на себе до канализации мятые кленовые листы – ненавижу. Мне кажется, что эти фурацилинового цвета листики – черновики душевнобольного, пытающегося найти причины для досрочной выписки. Выворачивает аж… Наш гарсон несет нам напитки…

– А вы, оказывается, непереносимый зануда, – заметил, грея руки чашкой кофе, взволнованный влюбленный.

– Я вдумчивый реалист, – ничуть не обидевшись и откладывая сигарету в пепельницу, поправил Левша. – Но для вас это, разумеется, одно и то же. Так вы жаждете услышать мое мнение. Вид мой вам показался достаточно убедительным для того, чтобы довериться. Что ж, слушайте…

Левша глотнул абсента, отставил в сторону и, подумав, отпил сок из стакана.

– Любовь с первого взгляда – сказка, придуманная опасающимися последствий людьми. Поразила-де меня молния – и все тут. Я не виноват. Пострадал от известного всем лирического явления. И что в стороны теперь противоположные отваливаемся, так это она виновна, та, что с первого взгляда. Сколько вам лет? Около сорока… Мне чуть меньше. Ей сколько? Тоже, получается, недалеко ушла… Достаточный возраст для осмысления собственных поступков. Половина жизни прожита, пора тратить накопленный ум на ее остаток. Что это такое вообще – любовь с первого взгляда? – Левша откачнулся от стола и взялся за стакан. – Это сюжет для Грегори Пека и Одри Хепберн. Точнее сказать, для их героев. Ваша уверенность в любви с первого взгляда в Сети настолько же бредоносна, насколько бредоносно выглядело бы ваше заявление о существовании в Сети любви вечной. Этих явлений просто не существует в природе.

Мужчина держал в руке дымящуюся чашку и с неприязнью рассматривал идеально выбритый подбородок напротив. «Завидует, наверное, – подумал Левша, – потому что у самого него на фоне свежего бритья просматриваются огрехи. Наверное, волновался перед встречей».

Тишина в кафе была такая, что грозила вскоре начать отваливаться кусками. Бармен смотрел в заплаканное окно тем не поддающимся описанию взглядом, каким смотрят на чужие похороны.

– Такая любовь существует, – выдавил наконец оппонент Левши. Кофе допивать он не стал. Посмотрел на часы и поставил чашку на стол. Через минуту должно было состояться главное в его жизни событие, и находиться в одной компании с пахнущим ненавистными цитрусами циником он считал невозможным. Тем более не считал возможным с ним спорить.

– Вы еще убедите меня в том, что она приедет сюда, – буркнул Левша. – Девушка из Шестнадцатого квартала… Ей и в голову не придет сесть в такси. Она если приедет, то на «Роллс-Ройсе». Не морочьте мне голову… Проживающие в Шестнадцатом квартале женщины рассудительны и практичны. Как их мужья-буржуа. – Левша снисходительно улыбнулся. – Ей просто нравилось заниматься с вами в Интернете любовью, вот и все. Без опаски оказаться под колпаком мужа. Просто ей приятно проводить таким образом время. Небольшой, но риск…

Сказав это, Левша вытянул под столом ноги и, подняв из пепельницы сигарету, с удовольствием затянулся.

Он приканчивал сок в стакане и обволакивался сизым дымом, когда в «Две образины» вошла женщина.

Выглядевшая несравненно моложе названных лет, она была великолепна в своем озябшем волнении. Но показалось Левше, что не менее прекрасна она была бы и в июльскую жару.

Она вошла, остановилась в дверях и посмотрела на столик у окна. Женщина была немыслимо прекрасна. Она была похожа на обращенную к Акрополю влюбленную Афродиту. Когда она ступила на пол кафе, смазливые потеки на окне превратились в акварель, а помещение осветилось нежным сиянием ее платиновых волос. И, когда закусочная наполнилась свежестью ее духов, шум от дождя на улице перестал быть слышен, а бармен за стойкой поправил воротник рубашки, она прошла к столику и села на третий свободный стул.

– Здравствуй… – прошептала она, убирая с влажного от дождя и розового от нежности лица прядь волос.

Левша сидел в молчаливом изумлении. До боли в глазах его боязливый знакомый упирал взгляд в лицо той, кому признавался в любви долгих шесть месяцев. Он смотрел на взгляд женщины почти плача и понимал, что еще минута – и он перестанет быть знакомым. Он вычеркнет Левшу из памяти – как врага, а сегодняшний разговор – как дурной сон.

Она сначала заплакала от прихлынувших чувств, а потом от них же и рассмеялась. Присутствие постороннего человека помешать ее признанию не могло. Безгранична, как небо, была ее любовь, прекрасно, как она сама, было ее чувство.

– Дорогой… Боже мой… Таким я тебя себе и представляла… – задрожав губами, она робко положила ладонь на руку любимого. – Правда, ты говорил, что не пьешь апельсинового сока… и не куришь… – и она снова засмеялась влюбленными глазами. – Дуришь доверчивую женщину, ой дуришь!.. Но мне все равно. Я люблю тебя.