Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

И когда он бросил взгляд вперед и произнес: «Она не обманула», Макаров укоротил шаг и всмотрелся туда, куда указывала рука Левши. Впереди них, метрах в двухстах, на площади, вдвое меньшей, чем Красная, стоял и упирал готические своды в потолок католический храм.

— Что, еще месяц назад ты сказал бы, что глазам своим не веришь? — усмехнулся Левша.

— Девушка в храме?

— Нет, храм — только ориентир. Нам нужно его оставить по правую руку и уйти по улице с круглыми фонарями на стенах. Ничего больше Кори сказать не успела. Но я думаю, что, если бы идти пришлось далеко, она указала бы не церковь, а что-то другое.

— Похоже, так, — согласился Макаров и, остановившись, взял Левшу за рукав еще недавно белой, а теперь разноцветной от крови, машинного масла и мазута рубашки. — Послушай, старик… Я не знаю, что там будет дальше, но в любом случае прошу тебя: что бы ни случилось, мы встретимся на том месте, где нас ввели под землю. Завтра, через неделю — только там и нигде больше. А мы обязательно встретимся, если сейчас придется разлучиться, верно?

— Да, Макар, мы встретимся там, в джунглях, у подземного хода.

И они, вынув из-за поясов оружие, двинулись к церкви.

Гламур. Где-то в Сибири, декабрь 2007-го…

Небо еще не было готово к дождю, но все проявления его проступали через невидимую пелену полегчавшего воздуха. Усилился аромат пряных трав, он смешивался с запахом хвои и раздражал ноздри тем предчувствием свободы, которое случается у человека, вырвавшегося из тесного города в дикие, нетронутые края. Комары ощущали скорые капли и прятались в траву, жизнь в них лишь только зародилась, и она же готова уничтожить ее, так и не дав счастья познать привкус крови.

Привкус крови. От него тошнило Гламура, бредущего сквозь тайгу. Он не замечал ни шапок на деревьях, ни инея, сковавшего кустарник. Голод вел его. Жажда свободы, желание увидеть то, что никто до сих пор не видел.

Привалившись к дереву, он приложил руку к груди. Вот он, тубус… Он с ним.

Приятель профессора, как и было решено, уложил вещество в тубус, а тубус — в тайник. И все пошло как по маслу, когда Гламур сказал напарнику профессора, что тот не хочет делить гонорар, а решил оставить часть для своих исследований… Ссора, с пылу с жару… И напарник схватил топор… А профессор — ружье.

Гламур готов был вмешаться, если в опасности будет жизнь Гоши, а не его напарника. Но все прошло идеально. Выстрел отчаяния — и нет напарника. Зато тубус — вот он, у сердца…

Гламур уходил тайгой, ориентируясь по навигатору. По его расчетам, оставалось около сорока километров по тайге…

О Дебуа можно забыть. Дебуа сделал свое дело, Дебуа может удаляться…

Гламур, сунув в рот пригоршню снега, расхохотался. Только бы теперь добраться до Москвы… Вещество с ним, о нем никто не знает. Для всех Гламур — сумасшедший физик, спятивший на идеях Эйнштейна и смазке для коридоров времени… Пусть так. Эту легенду он создавал себе полтора года. Никому и в голову не придет теперь заглянуть в его сейф в Доме Мазинга, что в Москве. Месяц-другой, и он найдет подпольную физлабораторию. Установить все свойства вещества, а после уже можно задуматься над программой по его применению…

Дебуа пусть ходит в дураках. Он не сможет достать Гламура…

Гламур ковылял по кочкам, обходил сучья и думал о том, как, наверное, неловка будет эта встреча, если она будет.

Чирк!.. — испуганно прокричала птаха на кедре. Она в жизни не видела такого странного существа: о двух ногах, и питается снегом…

— Скоро я тоже спою, слышишь, воробей, или как там тебя!..

Он смотрел на солнце и очерчивал круг. Уйдя в западном направлении, он через несколько километров сменил курс и теперь двигался на северо-запад. Там ручей. В прошлый раз он напился из него и взял место на карандаш, как ориентир.

Яма…

Он упал, больно ударившись грудью о лежащее дерево. Кто повалил его здесь, в глубине бескрайней тайги?! И… Только не это…

Кашлянув раз, Гламур понял, что уже не остановится. Туберкулез вспыхивал в его организме, как не до конца потушенный торфяник. Затихал на время, давая возможности набраться сил, и снова начинал тлеть. Полгода в психлечебнице сделали свое дело. Заселенный в палату к каким-то разрывающим свои легкие кашлем ханурикам, первые две недели он не мог сомкнуть глаз. А потом, привыкнув, не мог заснуть без этого саднящего уши грохота, когда одного ханурика перевели, а второй отдал концы. Выйдя, Гламур понял, что болен. Болен, но жить с этой бедой можно. Нельзя бегать, нельзя курить, нельзя заниматься тяжелой работой и плохо питаться. И тогда с туберкулезом жить можно. Плохо, но можно.

Но если все удастся, то туберкулез он вылечит. Тубус — вот он, в кармане… Гламур знает, что нужно делать, чтобы не оказаться в палате с больными. Он знает, как не очутиться в психушке вообще…

Хорошо, что он не беглый зэк. Туберкулезник, кроссирующий по лесу… В радиусе километра не нужно даже собаки, чтобы понять, где он находится.