Остров Paradizo

Сказав последние слова, Джин села в машину и уехала от Макса так быстро, как только могла. Она не знала, зачем сорвалась на нем, наверное, ей просто действительно требовалось побыть одной. Но как назло, в этот момент пришло эсэмэс-сообщение от Макса, заставившее совесть Джин проснуться и начать грызть непрошибаемое сердце детектива:

Я не хотел расспрашивать тебя о деле. Я не собирался пользоваться тобой, чтобы писать статью. Я просто хотел извиниться за вчерашнее и пригласить тебя в «Красного орла». Я подумал, что тебе неплохо было бы отдохнуть. Хорошего вечера, «непритворная стерва».

«Какой ты хороший парень, Макс Катич, – попыталась отшутиться Джин. – Наверное, ты еще и стихи сочиняешь?».

Джин наконец нашла подобающее название для контакта с номером Макса – знак вопроса. Ведь она до сих пор не понимала, как к нему относиться: он такой разный – то напыщенный, то искренний, то гордый и сильный, то жалкий и слабый. Он действительно человек-вопрос. И на этот вопрос она явно не собиралась отвечать вечером этого сложного, долгого дня.

Глава 6

Дорога домой была поистине неприятной. Такие моменты, когда ты не можешь любоваться прекрасными видами из-за гнетущих мыслей, всегда злили Джин. В этом она вся. Есть люди, которые разделяют внутреннего и внешнего себя. Те счастливчики, что умеют надевать наигранную улыбку на лицо даже при самых сильных потрясениях. Но Джин Остин, к своему сожалению, не из них. Эта черта нередко заставляла ее страдать даже из-за небольших неприятностей.

Наконец-то доехав до дома, она оставила машину и зашла в стеклянную дверь своего дома. Быстро переодевшись в домашний халат, который она нашла в шкафу, Джин взяла вчерашнюю бутылку скотча и пошла в ванную комнату. Оказалось, даже там был экран телевизора, который она не успела заметить с утра.

Набрав до края ванну, Джин включила экран и налила себе полный стакан виски в граненый стакан, будто бы специально поставленный для этих целей на столик. Выпив его почти залпом, она скинула с себя одежду и быстро легла в умиротворяющую горячую воду.

По центральному каналу на эсперанто вещали местные новости.

«Ну хоть субтитры на английском», – сказала Джин вслух.

Как назло, в новостях передавали о сегодняшнем убийстве.

«Черт, как они уже все узнали?» – подумала она.

Диктор окрестил Стива сумасшедшим, обвинял его во всех грехах и не гнушался подробностями того, как именно этот человек убивал Ольгу.

«Кто бы сейчас подумал о бедной семье Даниловых? Им-то очень интересно, наверное, слушать подробности убийства их дочери», – сказала Джин в пустоту и переключила эту мышиную возню. К своей радости, канал, на который она попала, оказался музыкальным. По нему как раз транслировали песню Мэрилин Мэнсон «Дети Каина». Джин любила этого исполнителя и почти наизусть знала все его песни.

«Нет поедателя грехов, который убил бы нас, детей Каина», – повторила Джин вслед за исполнителем и почему-то эти хорошо знакомые слова только сейчас заставили ее задуматься. Ее мучали вопросы.

«Почему он пригласил меня для разговора? – спросила Джин у самой себя. – Ну ладно, может, он и правда псих – спишем на это. Но почему тогда он похитил Ольгу прошлой ночью, а убил только этой? Зачем ему было так трудиться, если он мог просто задушить ее и также подменить записи с камер? Если он сумел подкупить персонал, то… Ну ладно, может, он понимал, что тогда на него было бы легче выйти, а вот подставив Пятницу, он запутал след. Но почему он оставил у себя улику – окровавленную пижаму жертвы? И, главное, почему все так легко приняли эту версию и не задают хотя бы тех вопросов, что задаю я?! Они ведь не знали, что у Стива была при себе пижама жертвы – это ведь единственная более или менее прямая улика. Только после того, как Стив был застрелен мной, пижама попала в руки полиции. Однако все назвали Стива убийцей сразу, как узнали о том, что Пятница не принимала фуросемид, а сам Стив в день похищения Ольги был в больнице после работы. Да что с ними всеми не так?! А если бы я просто убила человека и сказала, что он напал на меня, они бы тоже ответили: «Ну раз напал – значит, преступник»? И все эти вопросы меркнут по сравнению с главным: почему мне стыдно за его смерть?!» – последнюю фразу Джин произнесла так громко, что даже слегка испугалась. Ее разговор с самой собой первый раз был таким «оживленным».

– Потому что я не убивал Ольгу, – спокойно ответил голос из-за спины Джин.

Детектив медленно обернулась и закричала так сильно, как только смогла. Перед ней стоял мертвый Стив Карповски. Все его лицо было запачкано пылью, будто бы он все еще лежал на полу, а из ран на животе и груди все еще лилась та самая темно-красная кровь, которая пачкала его одежду.

Джин протерла глаза водой – виденье растворилось.