Остров перевертышей. Рождение Мары (СИ)

На всякий случай, перед едой Тамара проглотила сразу три таблетки профессора Эдлунда — уж больно сильно ей хотелось доказать всем, что она перевертыш.

Кола оказалась самой обычной, Тома отставила ее в сторонку, и к Брин постепенно вернулось хорошее настроение. В домик они возвращались вместе. Было светло: белые ночи, наконец, проявили себя во всем великолепии. Сытый желудок грел изнутри, шуршали легкие волны.

На веранде сидел Нанду с гитарой, вокруг него кучковались ребята, включая, как ни странно, Сару Уортингтон. Увидев Брин и Тому, все заржали.

— Что смешного? — насторожилась Тамара.

— Вот и наша черная мамба! — Сара уперла руки в боки. — Скажи, юная леди, тебя никто не учил, что врать нехорошо?

— Ты о чем?

— Мы все знаем. Что никакая ты не змея, и вообще, скорее всего, не перевертыш!

— Что? — Тома опешила. — Но откуда?..

— Птичка на хвосте принесла.

Она оглядела ребят: не смеялся только Джо.

— Какое это имеет значение? — вступилась Брин. — Ну, соврала, подумаешь, как будто вы все говорите только правду!

— Брин, не надо… — попыталась ее остановить Тома, но опоздала.

— А, с ней еще и Фриксдоттир! Отличная из вас получилась парочка! Фрик и псевдомамба! Не хочешь посмотреть, что ты пила сегодня за ужином? — Сара развернула к ней свой телефон.

На видео они с Шейлой плевали в разноцветную бутылку колы.

— Ну как, вкусно было? Дизайнерская работа!

— Мне все равно, мамба я или сибирский ядовитый хомяк! — Тома отодвинула от себя Брин. — Тебе не жить!

Тамару трясло от ярости. Голову сжали огненные тиски, внутренности скрутило, как стираное белье. От гнева она едва держалась на ногах. Ее передернуло, и она двинулась на Сару, сжав кулаки.

Но не успела она дотронуться до этой несчастной аристократки, как та побледнела и испуганно вскрикнула. Тома сделала еще один шаг: ноги слабели, перед глазами все качалось, череп раскалывался от боли. Веранда, Сара, ребята куда-то поплыли, и спина врезалась в твердую поверхность.

— Позовите мадам Венсан! — крикнул кто-то.

Из тумана появилось лицо Брин.

— Что… происходит? — с трудом выговорила Тома.

— Ты превратилась в Сару Уортингтон, — ответила Брин, и все погрузилось в темноту.

Глава 7

Мара находилась в блаженной невесомости, как большое мягкое облако. Вне пространства и времени. Сквозь пелену умиротворения пробивались отдаленные обрывки фраз.

— Мила, есть доказательства насчет времени ее рождения? — спрашивал мужской голос.

— Ничего, кроме свидетельства, — отвечал женский.

— Справки из больницы? Документы о беременности?

— Откуда? Если что-то и было, то тот пожар…

Пожар, огонь… Не хочу ничего слышать. Тишина… Потом снова голоса:

— А то письмо?

— Какое?

— Письмо Лены, которое пришло незадолго до ее смерти? Что в нем?

— Не помню. Понятия не имею, где оно может быть. Я только знаю, что должен был взять ее в Линдхольм.

— Черт, Лена умела подкинуть проблем…

— Перестань! Сейчас надо выяснить, откуда у Тамары зимний дар. Я позвоню Мартину.

— Зачем? У него крыша протекает, чем он может помочь?

— Советом, хотя бы.

— Ты ведь не собираешься притащить его сюда? Здесь дети! А если Селия тоже приедет?

— Я сам с ней разберусь, Мила!

— Ларе, это все можно решить в твоем кабинете, — встрял кто-то третий. — Если вы разбудите мне ребенка, восстановительные процессы замедлятся!

— Прости, Полин.

Шаги, щелчок закрываемой двери. И тихая иностранная речь, похожая на полоскание горла. А потом снова тишина и невесомость.

Из забытья Мару вывел яркий солнечный свет. Он бил в глаза через закрытые веки, навязчиво пробирался под ресницы. Она поморгала и огляделась вокруг: абсолютно белая комната, занавеска, отделяющая ее кровать от остального пространства, на тумбочке — миска с фруктами и фотография мамы в резной деревянной рамочке.

Пошевелила рукой — и чем-то зацепилась за одеяло. Проверила — в запястье стоял катетер. Приподнялась, пытаясь сесть, но голова сразу закружилась, стены заколыхались. И Мара откинулась обратно на подушку. В животе заурчало от голода, и она взяла из миски большую желтую грушу.

Сладкая хрустящая мякоть помогла проснуться окончательно. Мара поправила подушку, устроилась поудобнее и взяла мамино фото. Рамка была вырезана грубо, вручную. Сзади на картонке была подпись: «Маре от Брин и Джо. Поправляйся!» Она улыбнулась. Кажется, эти двое спелись, пока она была в отключке. Кстати, а сколько времени прошло? И как она могла превратиться в Сару Уортингтон? Вроде, летние так не могут… Может, все-таки глюк? Не стоило глотать сразу три таблетки Эдлунда. Ладно, рано или поздно кто-нибудь из взрослых придет и все объяснит.

Она взглянула в окно: за стеклом прыгала и щебетала птичка. Похожая на ту, что была в библиотеке. Побольше воробья, но такая же невзрачная.

— Привет, — сказала Мара, чтобы хоть как-то нарушить тягостную тишину. — Посмотрим, чем можно тебя угостить…