Остров перевертышей. Рождение Мары

А душ? Ну должны же они чем-то мыть душевую? В интернате в углу всегда стояло жестяное ведро с красными буквами и швабра. Тамара поспешила в ванную – ничего. Ни ведра, ни швабры, ни даже обрывка тряпки. Полотенце! Они все равно мокнут, вытрет быстренько, прополощет – и никто не узнает! Выбрала бежевое, чтобы не было заметно чайных пятен, вернулась в общую комнату и рухнула на колени. Осколки собирала прямо в ладони. В мусоре их сразу обнаружат, надо найти место получше… Пока припрячет у себя в вещах, а потом выкинет где-нибудь, когда все забудут.

Прокралась к себе, с трудом расстегнула свободной рукой рюкзак и выудила пакетик из-под шампуня и всякой дребедени.

– Ты кто? – Английская речь заставила Тому вздрогнуть.

Она спешно ссыпала осколки в пакет, пихнула в рюкзак и обернулась. На нее сонным подозрительным взглядом смотрела соседка: девочка с самыми белыми волосами, которые Тамаре только приходилось видеть в своей жизни. Выглядело бы красиво, если бы не белые брови и белые ресницы. Они делали свою хозяйку похожей на инопланетянина.

– Привет, я – Тамара. Твоя новая соседка.

– Привет, – недовольное выражение не сходило с лица девочки.

– Извини, что разбудила, – Тома пыталась унять бешеную гонку пульса от того, что ее чуть не застукали на месте преступления. – А тебя как зовут?

– Бриндис. Или Брин. У тебя кровь, – белокурая девочка указала ледяными голубыми глазами на руку Томы.

Действительно, с ладони стекала темная струйка. Наверное, поранилась об осколки.

– Ерунда, – Тамара спрятала руку за спину.

– У меня есть антисептик, – Брин откинула одеяло и опустила ноги на пол.

На ней была ночнушка с феями – вот уж точно инопланетянин.

– Не… не надо. Я сама, – и Тома выскочила из комнаты, чтобы смыть кровь.

Получилось довольно невежливо, но она понятия не имела, как себя вести. Подержав царапину под холодной водой, Тамара зажала в кулаке кусок туалетной бумаги и вдруг вспомнила, что грязное полотенце до сих пор в гостиной. Ринулась туда, но было поздно: Брин стояла посреди комнаты и ошарашенно взирала на пол.

– Что это?! – воскликнула она. – Кто это сделал?!

– Пожалуйста, только не кричи, – зашептала Тома. – Я все уберу.

– Так это ты?! Мое бамбуковое полотенце!

– Извини! Я все постираю. Я не знала, что оно твое.

– Что происходит? – Из второй спальни выглянула чернокожая девочка, которая вчера спрашивала про тотем.

Ее кудряшки темным облаком пушились вокруг головы.

– Она вытирала пол моим полотенцем! – возмущенно крикнула Брин.

– Я искала тряпку, но нигде не было, – оправдывалась Тома. – Я пролила чай и не знала, как убрать… Но я… как это по-английски… не специально! Я не хотела!

– Ну да! Я видела, как ты пялилась на меня! Решила сделать мне гадость?

– Что?! Я тебя знаю только пять минут!

– Брин, зачем ты нападаешь на новенькую? Это всего лишь полотенце! Посмотри, как она перепугалась! А что у тебя с шеей? – Девочка из второй спальни подошла к Томе, обеспокоенно разглядывая ее ожоги.

Да-да, именно обеспокоенно. Без испуга, отвращения или жалости. Тамара ожидала чего угодно, но не участия.

– Я… попала в пожар, когда была маленькая, – неуверенно протянула она, машинально касаясь шеи.

– Болит? – спросила ее защитница.

– Нет, – Тома пожала плечами.

Из дверей уже выглядывали растрепанные со сна девочки в пижамах.

– Что случилось? – зевнув, поинтересовалась одна из них, худая и долговязая.

– Брин устроила скандал из-за испачканного полотенца, – сообщила африканка. – Совсем напугала новенькую!

– Зури, она нарочно! Она вытирала им пол! – Брин сердито уперла руки в боки.

– Не придумывай, – попыталась ее утихомирить долговязая. – Она только вчера приехала, ничего здесь не знает… Как тебя зовут?

– Тамара.

– Очень приятно, я – Ханна.

Тома стояла, не веря своим глазам и ушам. За нее заступились! И кто? Совершенно незнакомые девочки, которых по ее вине разбудили в несусветную рань.

Брин насупилась, схватила свое полотенце и демонстративно удалилась в спальню. Остальные обступили Тому, засыпав ее вопросами. Когда выяснилось, что Тамара – сирота, которая всю жизнь провела в интернате, градус сочувствия и симпатии зашкалил окончательно. Ханна предложила свое запасное полотенце, Зури принесла экзотические сухофрукты. Даже с тотемом удалось выкрутиться: Тамара наплела, что не знает своих родителей, а первую трансформацию помнит плохо из-за шока. И мадам Венсан, мол, запрещает перевоплощаться до специальных обследований. Девочки проглотили вранье на ура.

Мисс Вукович была права: летние отличались дружелюбием. За исключением разве что Брин. Вернувшись в комнату после первого в своей жизни компанейского кофепития, Тома застала соседку в слезах. Та ничком лежала на кровати и содрогалась от рыданий.

– Слушай, прости меня за полотенце, – Тамара виновато вздохнула. – Я испугалась, что меня будут ругать. Я не знала, что оно твое!

– Там монограмма! – всхлипнула в подушку девочкаальбинос.

– Пожалуйста, извини. Я постираю.

Брин села и уставилась на Тому мокрыми глазами. Ее лицо пошло красными пятнами, от чего брови стали казаться еще белее.