Остров попаданок. Мы выбираем, мир выбирает

Хозяин острова держался до последнего. Напрягся так, что шейные мышцы вздулись буграми, и под бронзовой кожей проступила синяя сетка вен. Я осмелела, чувствуя, как реагирует тело Оталла. Поцеловала уверенней. И тут же горячий язык хозяина острова показал - как можно ласкать, одновременно страстно и нежно. Как можно целовать безудержно, но ласково. И как можно желать женщину. До дрожи, до болезненного страха потери близости, до перемещения в другой мир надолго, хотя раньше об этом и мечтать не мог.

Оталл прижался, демонстрируя мне все это. Горячий воздух из его губ врывался в мой рот с неровным дыханием. Мое тело откликнулось так, как прежде не откликалось на ласки и поцелуи. Даже на те, что дарил хозяин острова прошлой ночью. Словно наше единение стало ещё глубже. Энергетики, ауры продолжали переплетаться, создавая нечто невероятное - новое существо из двух половинок. Мы были созданы друг для друга. Как части чего-то большего, почти несокрушимого невзгодами и трудностями.

Мышцы зазвенели удовольствием, нега прокатилась по телу, посторонние мысли выветрились из головы моментально. Я зарылась пальцами в густые волосы Оталла, и он издал нечто похожее на стон.

Почудилось, что ночное зрение стало лучше, четче. Контраст между светлой комнатой и тьмой за окнами совершенно не мешал глазам распознавать образы. Где-то в траве ближайшего газона мелькнуло что-то странное. Неосязаемое, из чистой энергии, темно-фиолетовое, как чернильная клякса. Неприятное, почти мерзкое. Блеснуло в свете далеких звезд - и пропало. Мгновенная сосредоточенность слетела опять, и я погрузилась в пучину ощущений.

Оталл взял мою руку и положил на застежку своих брюк. Будто предлагал решать, что делать дальше. А во мне проснулось игривое настроение. Никогда раньше я ничего подобного не делала, да и не хотела. Чувственность раскрывалась, жар приятно покалывал кожу, в животе стало немного щекотно. Я расстегнула пуговицу и потянула вниз молнию. Внезапно провела рукой по бугру на плавках блондина, что просился наружу. Оталл снова слабо застонал. Я обхватила руками его крепкие ягодицы. Ох! Как же они мне нравились. Ну какая женщина не мечтала о мужчине с кубиками пресса, крепкими ногами, мускулистыми ягодицами… Я стянула брюки, плавки и сжала плотные мышцы.

Мужчина прищурился, вгляделся в лицо, словно опять спрашивал - серьезно ли я. А затем будто с цепи сорвался. Что мы вытворяли, мне и во сне не снилось. Меняли позы, соединялись, ласкали друг друга до изнеможения, когда желание достигает предела, какой-то точки, еще немного - и становится навязчивым, почти болезненным… а затем стремительно доходили до пика. Я дышала в унисон с Оталлом, глотала неожиданно холодный воздух комнаты и чувствовала, как он обжигает внутренности. Я плавилась, летала, растворялась… Напрягалась почти до спазмов и расслаблялась до предела. Так утром потягиваешься после долгого сна. Смакуешь эту сладостную истому, после которой каждая мышца наливается тонусом и хочется мурлыкать, петь, вскочить и поприветствовать новый день как следует.

Мы забыли, что находимся в чужом доме, что в любой момент сюда могут заявиться, застукать, потребовать объяснений. Нам было не до этого…

Когда мы опомнились, за окнами чернотой разлилась глубокая ночь, и звезды казались алмазной россыпью на синем бархате неба. Если бы не мое кошачье зрение, сказала бы - хоть глаз выколи. Но я четко различала виноградные лозы с тяжелыми сочными гроздьями, ближайшие ограды, дома.

И снова на долю секунды перед глазами мелькнули фиолетовые пятна. Словно кто-то разлил на землю литры чернил и те почему-то не впитались, вздулись пеной, поблескивали странным глянцем… Еще мгновение - и видение исчезло.

Вдалеке темно-зеленым гребнем возвышался на холме лес. Тот самый видимо, где скрывались мужчины племени, не желая сдавать анализы. Интересно, а люди туда захаживают?

Оталл приподнял меня и понес в ванну. Я почти безвольно подчинялась ему. Слишком невероятным казалось после стольких лет одиночества встретить заботу, бережное отношение. Блондин помыл, обтер приятным, чуть грубоватым полотенцем и уложил в постель.

- Спи, - произнес тихо, коснулся губами виска и вдруг прошептал на ухо: - Теперь я как никогда уверен, что мы единое целое. Тем более, твои метки на моем теле: синяки, к примеру, ещё до конца не зажили. Особенно после швабры. Незабываемые ощущения, скажу тебе. За тысячи лет ни одна женщина так меня не удивляла.

Вот пойди и пойми этих мужчин. Холишь их, лелеешь, целуешь, обнимаешь… А надо-то всего лишь как следует огреть шваброй. Бьет, значит любит. Русские пословицы, они, почестнее будут. Практически руководство к действию. Причем, не только с нашими мужчинами - иномирцы тоже подходят. Главное сбросить с мужчины скромную завесу невидимости, и пока не очухался - атаковать. Заодно отбить всяческое желание смотреть на других нежной, но тяжелой рукой. Думаю, я это сделала, когда ненароком заехала Оталлу локтем в глаз, возвращаясь на остров.