Остров потерянных детей

В поисках информации Клем ежедневно заходил в Интернет, иногда по нескольку раз в день – воистину одержимый человек, который не желал упустить ни одной детали. Отец всякий раз говорил Ронде о новых находках, будь то кошелек, фляжка, набор для шитья, пуговицы, курительная трубка. Но Клем и Ронда ждали иных известий. Каждый день, затаив дыхание, оба сгорали от нетерпения услышать про останки экипажа. Ведь рано или поздно останки людей будут найдены. Так и случилось.

Сначала это были всего три ребра. Затем кости ног. Черепа. Кость за костью ученые обнаружили останки членов экипажа подлодки. Судя по их местоположению, моряки оставались на своих местах до самого конца. Даже погружаясь в пучину, они продолжали вращать коленвал и откачивать воду. До самого конца, подумала Ронда, разглядывая рисунок, который сделала в возрасте десяти лет. Затем, подняв глаза на отца, подумала: что же ее может спасти?

21 мая 2001 года в носовой части подлодки были обнаружены останки капитана «Ханли», лейтенанта Джорджа Диксона. Он тоже до самого конца оставался на своем посту.

25 мая 2001 года внутри подлодки была найдена легендарная золотая монета Диксона с вмятиной от пули. Одна сторона монеты была отшлифована наждаком. На ней лейтенант Диксон нацарапал несколько слов: «Шайло, 6 апреля 1862 года. Моя спасительница».

В день, когда исследователи нашли монету капитана, Клем был готов расплакаться. В этот день он узнал, что эта история – правда. «Моя спасительница» – эти слова были нацарапаны на золотой монете, лежавшей в кармане Диксона в ту ночь, когда он утонул. Ронда невольно задумалась о том, как благодаря слепой удаче и верному выбору момента можно временно отсрочить неизбежное, но, в конце концов, если ваш час настал, значит, настал. Субмарина потонет. Кролик вас похитит. Что бы ни случилось, ваша гибель неизбежна, есть у вас спасительница или нет.

Сегодня тренировочный костюм на Жюстин был пастельно-голубых тонов.

Ронда унаследовала от матери прямые волосы, а также пухлое лицо и тело. Глядя на мать, Ронда всегда думала про себя: вот так я буду выглядеть через тридцать лет, и эта мысль неким образом успокаивала ее. В свои пятьдесят шесть лет Жюстин была довольной симпатичной, хотя и слегка старомодной домохозяйкой. Волосы до плеч подстрижены под мальчика-пажа. Жюстин красила их, чтобы скрыть седину. Морщины на лице с годами сделались глубже, но были те же, что и раньше: вокруг глаз, они были видны, когда она улыбалась. На десять лет старше Клема, она выглядела моложе его.

– Мне нужно слово из пяти букв, синоним иллюзии, – сказала Жюстин, не отрываясь от кроссворда, лежавшего у нее на коленях. Сунув кончик карандаша в рот, она сидела и покусывала ластик.

– Наваждение, – сказала Ронда.

– Это не пять букв, а больше, дорогая.

– Обман, – сказал Клем, не отрываясь от собственного кроссворда.

– Точно! – воскликнула Жюстин. – То, что нужно. Спасибо, дорогой.

Она принялась быстро писать карандашом.

– Пойду, поищу фотоальбомы, – объявила Ронда. Она уже сказала родителям, что работает над новым рисунком и для этого ей нужно просмотреть старые фотографии.

– По-моему, они почти все в нашей спальне, – ответила Жюстин.

– Я мог переложить их в другое место, – сказал Клем.

– Я схожу, проверю, – предложила Ронда.

Пройдя мимо закрытой двери своей бывшей спальни, которая теперь использовалась только для хранения вещей и приема редких гостей, Ронда вошла в комнату Клема и Жюстин, где тотчас направилась к большому шкафу-купе и отодвинула скользящую дверь.

Левая сторона была отведена для вещей отца, правая – для вещей матери. Брак всегда полон таких четких договоренностей, подумала Ронда и моментально почувствовала в области затылка легкую боль. Эта боль нашептывала ей, что она может навсегда остаться одна, и это не та судьба, которую она выбрала сама, а скорее та, которая выбрана для нее. Затем Ронда подумала об Уоррене, о том, как они держались за руки на кладбище. Смеет ли она надеяться, что это к чему-то приведет? Да и хочется ли ей этого?

На полке над костюмами эпохи Гражданской войны, висевшими в полиэтиленовых чехлах из химчистки, она нашла покосившуюся стопку фотоальбомов.

– Нашла! – крикнула Ронда через плечо, не заметив, что Клем стоит у нее за спиной. Он помог ей снять альбомы. Большая их часть была переплетена в потрескавшийся, слегка замусоленный ледерин, на котором витиеватым шрифтом золотой краской была сделана надпись «Семейные фото и воспоминания».

– Что ты ищешь? – спросил Клем, помогая ей отнести альбомы на кухню, где освещение было ярче.

– Главным образом фотографии Лиззи.

Клем вяло улыбнулся. Его лицо, и без того пепельно-серое, утратило всякий намек на прежний цвет. Боже, подумала Ронда, каким старым он выглядит.

Клем по-прежнему был высок и подтянут, на висках – благородная седина. Но его дыхание было свистящим, он часто кашлял. Кашель курильщика. Тень того мужчины, которым он был двадцать лет назад.