Остров Пряностей

— Было очень интересно, почтеннейший, — вскинулся Рейнар. — Но прошу простить — служба.

— Понимаю, — кивнул я. — И у меня, — мысленно вздохнул я.

Потому как вечер явно приближается. А я поваляа-а-аться хотел. Мирку повалять в прохладе… Ладно, уж как есть. Поднялся к себе, оставил только брюки и сорочку: принаряжаться по местной погоде даже вечером не было никакого желания. Да и местный одёжный шифр, как по виду, так и рассказам Гана сильно «облегчён». Так что потрепал Мирку по чему-то там и потапал к аркубулюсу, а на нём — к особняку

10. Логово губернатора

Народу на улицах прибавилось, причём помимо мелких аборигенов появились выходцы с Зиманды. Тоже «художественно раздеты», вне зависимости от пола и возраста, хотя до коротенькой юбочки с кружевным передничком не доходило. На аркубулюса пырились удивлённо, но исправно расступались заранее: деления на проезжую и пешеходную часть у широких улиц Рачительного не было. Ну а я, бегло оценив несколько более подтянутое сложение местных, стал разглядывать округу: куда ехать — не просто понятно, а видно.

Округа в виде многоэтажных домов-коробок даже не знаю… удивляла и веселила. Дело в том, что с учётом климата, Рачительный был явно ориентирован на ночной образ жизни. И, помимо того, что улицы освещались гораздо большим чем в Золотом количеством светильников, всякие магазины, трактиры, лавки и прочие места общего пользования имели магически подсвеченные, а то и светящиеся вывески. Подчас рекламного толка, чуть ли не голограммы. Выходил очень «земной», даже киберпанковский видок. И, в принципе, возможно, до Золотого эта мода доберётся со временем. Так-то мне даже нравится, этакая ностальгия. Главное, чтобы мода на квадратные коробки домов не пошла — это точно гадость: людские муравейники.

Ну и двигался я к центру города, разглядывая округу, на одном месте аж заржав: огромная (относительно, но прекрасно заметная) голая задница, с раздвинутыми булками и отлично различимыми деталями выступала в качестве светящейся рекламы «Дома удовольствий уважаемого Матта». Вообще понять причины именно такой рекламы можно: при местной раздетости клиенту надо «пихать товар в лицо», а то не клюнет. Но дело в том, что эта жопа была трёхмерная, светящаяся, нависала на высоте второго этажа над относительно небольшим переулком… Накрывая его определённой деталью, в прямом и переносном смысле.

Настроение мне этот видок переулка с прохожими, накрытыми определенной частью, поднял. А то, несмотря на окружающие небезынтересные пейзажи, настроение портилось. Переться к этому лидарскому засранцу, слушать его придурошные указания… И что самое жуткое — их исполнять надо, блин!

В общем, не самая приятная перспектива, так что поднятое настроение было уместно. И в ворота крепости-особняка я вваливался хоть и не слишком довольный, но и не мрачный, как чёрт. За воротами водилась четвёрка стражников-одарённых, в кирасах и по форме: дворцовый артефакт охлаждал их место службы. Уставились на меня, стали спрашивать, кто такой и что надо.

— Видом Михайло Потапыч я, дружинник Корифея, — буркнул я.

— Приветствую, почтенный. И всё же, что привело вас в губернаторский дворец? — докапывался до меня, как пьяный до радио, старший стражи.

— Приказ этого… нового губернатора, — проглотил я много мата, начиная раздражаться. — Этот… что, не предупредил?!

— Нам распоряжений не поступало, почтеннейший. Если вас не затруднит подождать…

— Пять минут. Потом я уезжаю: ни времени, ни желания торчать тут не имею. Не нужен — найду, чем заняться!

Так, одарённые — свидетели: явился. Приказ о явке вечером — видели офицеры Гордости. И если я через пять минут свалю, в Рачительном заныкаюсь и пересижу…

— Почтенный видом, губернатор вас ожидает! — заголосил неприлично шустрый стражник, метавшийся в один из корпусов дворца.

— Неужто вспомнил, диво дивное, — буркнул я себе под нос, сползая с аркубулюса. — Что встал? Веди к этому… губернатору, — выдал я ценное указание стражнику.

Ну и потопал вслед за ним по коридорам и лестницам. Несколько физиономий чиновного и прислужного вида нам по пути встретились, но в целом помещение выглядело пустоватым. А страж довёл до коридора на втором этаже, указал на дверь и ускакал. Ну и я, предварительно сделав морду предельно сиволапой, эту морду за дверь и засунул. За дверью был не зал, а кабинет, не слишком большой. За столом (похожим на совещательный) перед грудой макулатуры сидел Лидарёныш, со столь скорбной мордой, что не будь он собой — я бы даже посочувствовал. Но он был им, так что искренне позлорадствовал. Ну и нянька по правую руку от него сидела, с какими-то бумажками возилась. Оба на мою сиволапую морду уставились, а я в кабинет вошёл, радостно скалясь и помахивая лапой.

— Видом… — протянул этот Галето, сморщившись мордой ещё больше, что мне казалось невозможным.