Остров примирения

— Да. — Не стал упираться и притворяться Степан.

— Как давно?

— Два месяца, я и моя команда тщательно следили за вашими сделками. И там явно нет таких показателей, которые вы представляли собранию. — Степан продолжал сверлить ее взглядом, а молчащий Романов, не меняющий свою воинственную позу, напрягал. Они вместе? Если это так, то ей конец. Сергей ненавидит ее.

— И что дальше? — Голос предательски дрожал.

— Есть два варианта. — Степан пронзал ее взглядом, поднял вверх указательный и средний пальцы. — Первый: ты принимаешь руководство и выруливаешь из своей же расставленной сети. — Черный загнул средний палец — второй: я сдаю тебя в полицию, и ты проходишь судебный процесс. — Указательный палец спрятался в кулаке. — Что выбираешь?

— Это не справедливо — выкрикнула она в отчаянье мужчине в лицо — Вы живете как вам хочется, вы можете позволить себе все, что хотите, а я одна, у меня никого нет. Я тоже хочу быть счастливой. — Она неосознанно переводит взгляд на бывшего мужа и видит, как он недовольно хмурится, но продолжает молчать. То, что мужчина злится, показывают ходящие желваки на скулах и горящий непринятием взгляд. — И это был способ лишить вас того, без чего вы будете мелкой сошкой, собачим грязным хвостом. — Выплевывает последние слова и уже не может сдержать слез.

Чувствует, как ее резко хватают и прижимают к креслу, на котором она сидела. Грубый тон, и частое, тяжелое дыхание, испугали и так уже взволнованную своим проигрышем девушку.

— Степка прости — рычал Романов — знаю, что обещал не вмешиваться, но она меня выбесила. — Продолжая вжимать ее в спинку и давить на горло, не мог сдержать ярости мужчина.

— Ненавижу тебя — ее глаза стреляли в него, он ощущал каждой прожилкой на теле ее отвращение к себе. Ничего у них все взаимно, он тоже не испытывает к ней нежные чувства.

— Аналогично. — Прошипел ей в ухо, Лера осязала его горячее дыхание у себя на шее, и вздрогнула от неожиданности. Его тон говорил ей, что он готов ее прибить прямо здесь, в комнате для совещаний.

— Ну что? — С вызовом вскинула голову, и придала своему взгляду всю ярость клокотавшую сейчас в ней. — Давайте сдайте меня полиции, вы ведь только это и умеете. — Теперь она плевалась ядом, словно гадюка, ее трясло от того, что она жутко нервничала, боясь своей участи.

— Тебе дали право выбора, если ты вернешь в кампанию все, что наворовала, то сможешь еще поднять ее. — Степан подошел к Сергею и примирительно положил руку на плечо, все же в их руках девушка, с ними нужно аккуратней.

— Я же к тебе как к человеку — выговаривал ей бывший муж — хотел, чтобы у тебя хоть что-то осталось после Шилова, но нет — его голос снова повышался, и появлялись жесткие нотки — ты видимо не умеешь по — хорошему. Ладно я, — он наконец отпустил ее и сделал шаг назад — меня ты накажешь, а причем здесь Черных? — он пристально смотрел на девушку потирающую шею, после его грубой хватки.

— Они помогли тебе засадить деда в тюрьму. — Выкрикнула она. — Я бы вас всех уничтожила, и твою Власову, мерзкую старую суку тоже — это было сказано зря, святое нельзя трогать. Романов заревел, словно раненный медведь и накинулся на Валерию, та успела только вскрикнуть, и уже была зажата будто клешнями, в глаза Сергея смотреть было жутко, такой враждебности она не ожидала.

— Еще раз оскорбишь мою любимую женщину, я тебе язык вырву. — Сейчас Шиловой казалось, что Романов на самом деле может это сделать, глаза вываливались из орбит, дыхание участилось, она прикусила язык, нужно успокоиться и следить за словами.

— Серый хватит — наконец вмешался Степан, — пусть принимает решение по своей дальнейшей судьбе.

— Мне ничего не надо — заливалась слезами Лера, — не для кого мне кампанией управлять, нет у меня родных. Дедушка был, и то вы — снова хотелось оскорбить всех повинных в ее бедах — забрали его у меня.

— Она больная — сделал заключение Сергей.

— А как же Людмила? — спросил ее Степан, — она так старается для тебя, пытается угодить. Она считает, что ты простила ее. Разве нет?

— Как я могу относиться к женщине, которая бросила своего мужа и ребенка. Она мне чужая, я ее не знаю. — Валерию накрывала истерика, она готова сейчас была разломать тут все, покромсать на части, только дали бы ей в руки топор. — Сдавайте меня полиции, я хочу в тюрьму — перед глазами все плыло, темнело, грудь разрывало от того, что ее никто не понимает, она делает доброе дело, уничтожая врагов деда, нужно истреблять с лица земли изменников. Романовы и Черных все равно поплатятся она добьется своего. Шилова начинает выть, как запертый в клетке дикий волк, ее накрывает истерика, она уже не соображает, что происходит вокруг, только одна мысль в голове, отомстить предателям. А они вот перед ней, оба ненавистные гады. Она кричит, громко визжит, словно ее посадили на раскаленную печь, махает на них руками, хватает все, что попадается под руку, и кидает в них, стараясь попасть в голову.

— Пиздец — выкрикивает Романов — у нее крыша поехала, вызывай бригаду.