Остров Разочарования (иллюстрации И. Малюкова)

Затем, не дав обоим джентльменам времени для продолжения бесполезных препирательств, Егорычев изложил перед ними свой план действий.

Ясно было, что ефрейтор Сморке если и задумает в целях уяснения обстановки пробираться сюда, на площадку, то, конечно, не рискнет проделать это в светлое время суток. Следовательно, до вечера можно считать себя обеспеченным от этой заботы. Представляет ли Сморке опасность? Бесспорно. Но ее не следует преувеличивать. Во-первых, у него только один путь на площадку — сравнительно узкая перемычка, которую легко можно держать под Контролем. Во-вторых, у него мало патронов — всего одна обойма. С каждым его выстрелом он становится безопасней. Значит, надо что-нибудь такое придумать, чтоб заставить его поскорее израсходовать весь свой боезапас. Егорычев берет решение этой задачи на себя. Хотя, конечно, он был бы счастлив, если бы у уважаемых господ офицеров оказались по этому вопросу какие-нибудь предложения.

У уважаемых господ офицеров по этому вопросу никаких предложений не оказалось.

— Во всяком случае, — продолжал Егорычев, выждав немножко для приличия, — если нам до вечера не удастся поймать или ликвидировать ефрейтора Сморке (при слове «ликвидировать» майор Цератод поморщился), надо будет заминировать тропинку. Мин достаточно — целый ящик.

— Хотел бы я иметь ваш оптимизм, — пробурчал Цератод.

— Уверяю вас, он основан на самом трезвом учете обстоятельств. Кстати, прошу вспомнить, вчера в это время мы и мечтать не смели, что сегодня будем не только живы, но и сыты и на довольно приятном кусочке земли.

— Вот именно, Кусочке! — фыркнул капитан Фламмери. — Вас не устраивают размеры острова, капитан?

— Нет, что вы! Я в восторге.

— И, конечно, — продолжал Егорычев, пропуская мимо ушей язвительное пофыркиванье обоих джентльменов, — нужно будет сделать все, чтобы поскорее починить рацию.

— А вы умеете, господин капитан-лейтенант, ремонтировать радиоаппаратуру?

— Не очень, господин майор. В основном надежда на пленного фельдфебеля Кумахера.

— Слабая надежда.

— Мы уже с ним об этом договорились. Оба джентльмена были приятно удивлены.

— Если только, — уточнил Егорычев, — пленные не будут иметь оснований сомневаться в нашем единстве.

— Боже, какие красивые слова! — пробормотал Фламмери.

— Красивые — и только? О необходимости единства среди союзников неоднократно и весьма убедительно говорил не кто иной, как ваш президент, мистер Фламмери.

— Очень может быть. Я никогда не был поклонником мистера Франклина Рузвельта.

— И все же он ваш президент и ваш главнокомандующий, мистер капитан Фламмери.

— Наш дом с ним не считался и в Штатах. Тем меньше у меня оснований и охоты считаться с его благоглупостями здесь, на острове.

— Если пленные заметят разлад между нами, они не будут нам подчиняться и будут нам всячески ставить палки в колеса. Поймите, мы можем починить рацию и попробовать связаться с Европой или уж, во всяком случае, с Южной Америкой.

— Если мне не изменяет память, вы недавно заявляли, что вам даже не известны координаты острова? — учтиво осведомился Цератод и прикрыл ладошкой невольный зевок.

— Не только мне, но и майору Фремденгуту.

— Куда же вы, простите, будете вызывать помощь?

— Нас запеленгуют. Это сравнительно несложно. При теперешнем состоянии радиотехники…

— Согласитесь, это одинаково несложно и для наших и для немцев.

— Но немцам значительно сложнее добраться сюда.

— Вы так полагаете?

— Я в этом убежден. Я не сомневаюсь, что Гитлеру уже сейчас не до этого острова.

— Вы имеете основания так судить? — спросил Фламмери.

— Да. Положение на советском фронте становится все хуже и хуже для Гитлера.

— Попробуем согласиться с вами. Но послать подкрепление сюда, на остров, он не сможет только при одном условии — при условии, если ему запрут выход в Атлантику.

— Вы полагаете, что эта перспектива нереальна?

— Она реальна только в одном случае — в случае открытия второго фронта.

— А разве оно невозможно?

— Возможно… Когда вы и немцы расколотите друг друга до полного истощения…

— Не раньше, мистер Фламмери?

— Раньше нет никакого расчета, мистер Егорычев. — Тут Фламмери спохватился, что, пожалуй, слишком разоткровенничался. — Да полно, мистер Егорычев! Ведь мы не в клубе! Оставим споры на отвлеченные темы до более счастливых времен.

— Что ж, — сказал Егорычев, — мы дойдем туда, куда будет нужно.

— Джентльмены! — укоризненно промолвил Цератод. — Разговор начался по поводу единодушия…

— Хорошо, — сказал Егорычев. — Будем считать, что насчет единодушия мы договорились. По крайней мере, о единодушии в присутствии пленных.

— Конечно, если вы, мистер Егорычев, не будете злоупотреблять нашей лояльностью, — ласково улыбнулся Цератод. — Лично мне кажется.

— Прошу прощения, — перебил его Фламмери, — вы ничего не слышите, джентльмены?

Снизу, из долины, доносился отдаленный гул, который можно было бы назвать набатом, если бы существовали деревянные колокола. Звонко и часто били во что-то, напоминавшее огромный ксилофон.

В деревне происходило что-то необычное.