Остров Разочарования

Пока они под насмешливо-любопытными взглядами Мообса и Кумахера старались успеть окончить постройку шалаша до начала ливня, в пещере происходило совещание, которое Фламмери охарактеризовал как историческое для взаимоотношений между правительством и населением острова Взаимопонимания.

- Джентльмены, - начал Фламмери, когда Мообс и Кумахер скрылись за пещерой, - нужно ли мне говорить о том, что мы связаны солидарностью и что эта солидарность указывает нам наш долг?

Джентльмены поспешили заверить, что в этом нет никакой необходимости.

- Самые худшие наши опасения оправдались, - продолжал мистер Фламмери в великой скорби за человечество, - оправдались значительно раньше, чем это можно было предполагать. Это наполняет мое и, надеюсь, ваши сердца глубочайшей печалью...

Фремденгут не замедлил подтвердить, что и его сердце действительно переполнено печалью и ничем иным. Цератод промолчал.

- На острове с устрашающей быстротой разгорается анархия, кощунственно повержены в прах уважение к порядку, к старшим, к выборным институтам, к авторитету белого человека. Увы, если еще не всем островом, то уж во всяком случае несчастным селением Новый Вифлеем заправляют марксистские демагоги и террористы. Именно интригам и дьявольским проискам известного вам Егорычева обязаны своим изгнанием из Нового Вифлеема совсем недавно и единодушно избранные старейшины, которым мы, как добрые христиане, предоставили право убежища в районе нашей пещеры. Мы не ждем знаков признательности от бедных изгнанников, мы лишь выполнили наш долг. Итак, рядом с нами первые жертвы того прискорбного безначалия, которое грозит превратиться в подлинное бедствие для всего острова. Можем ли мы остаться в стороне, мы, несущие моральную ответственность перед господом нашим за гражданский мир и благоденствие острова сего? Разве не поставили мы, уступая горячим настояниям лучших, наиболее жадно тянущихся к цивилизации представителей туземного населения, свои подписи под договором от девятого июня сего года? И разве мы не ратифицировали с вами этот договор в сердцах наших, дорогой мистер Цератод? (Мистер Цератод позволил себе перебить Фламмери, чтобы подтвердить, что именно это он и предпринял в сердце своем сразу по подписании упомянутого договора.) Нет, друзья мои, нет, нет и еще раз нет, мы не смеем вводить себя в заблуждение и тем более не должны обманывать наших чернокожих братьев во Христе надеждами, что мы можем уклониться от долга, который сами возложили на свои слабые плечи этим договором. И разве не говорил нам господь?..

Тут мистер Фламмери минут пять истекал выдержками из священного писания, и оба его собеседника перенесли этот очередной приступ лицемерия с завидной стойкостью и пониманием.

Затем последовал обмен мнениями, который мы в целях экономии времени передаем только в самых общих чертах.

Барон фон Фремденгут признал чрезвычайно ценной и своевременной мысль мистера Фламмери о том, что следует как можно скорее преградить путь анархии, по крайней мере, в остальные деревни, раз она уже успела пустить свои губительные корни в Новом Вифлееме.

- Пожар должен быть потушен в самом начале и любой ценой! - энергично заключил он свои соображения. - Население острова ждет от своих белых покровителей и руководителей помощи в борьбе против обрушившейся на него славянской опасности! Смеем ли мы отказать ему в этом? Нет, не смеем! .. Настало время решающей оздоровительно-устрашающей акции...

Против последней мысли Фремденгута мистер Цератод нашел существенные возражения. Во-первых, такая акция, на его взгляд, была преждевременна, а потому и вредна. Во-вторых, если ее и готовить, то следовало бы, на его взгляд, одновременно попытаться собрать демократически подготовленное совещание старейшин всех пяти деревень, конечно, без Егорычева, Смита и подпавшего под их возмутительное влияние Гамлета Брауна, и попытаться еще раз растолковать им всю историческую обреченность их неразумного сопротивления поступательному движению цивилизации. В-третьих, если и будет решено обойтись без такого совещания, что повергло бы мистера Цератода в глубокую скорбь, следовало бы все же, на его взгляд, заранее продумать оздоровительную акцию так, чтобы она в наименьшей степени расходилась с требованиями гуманности.

- Пролитие крови, буде оно представится по ходу операции необходимым, - решительно заявил он, - должно быть самым минимальным.

- Бесспорно! - согласился Фламмери.

- Второе и не менее категорическое требование, - жестко продолжал Цератод, - полное соблюдение во время оздоровительной акции всех принципов демократии и уважения к человеческой личности.

- Будет исполнено, сэр, - сказал Фремденгут.

- И никакого колониализма! .. Даже малейшего привкуса колониализма!

- Ни малейшего привкуса, сэр.

Ввиду исключительной важности обсуждаемого вопроса Цератод потребовал официального и поименного голосования.

Двое - Фламмери и Фремденгут - проголосовали «за». Цератод воздержался и потребовал для полного соблюдения демократии пригласить Мообса и Кумахера принять участие в голосовании.