Остров Разочарования

- Я скажу псалом сто седьмой, мой дорогой друг. Либер квинтус, то есть книга пятая Псалмов царя Давида, - благочестиво ответствовал мистер Фламмери и начал: - Славьте господа, потому что он... потому что он... Прости меня, господи, но я так волнуюсь. .. И я кое-что позабыл... М-м-м... Да скажут... м-м-м... которых он избавил от рук врага... М-м-м... Терпя голод и жажду (тут Мообс совсем некстати вспомнил, как мистера Фламмери тошнило на плоту после целой фляги коньяку)... М-м-м... Тьфу, черт, ну и память!.. М-м-м... Но воззвали они... м-м-м,.. и он повел их на прямую дорогу (кажется, так, господи?), чтобы они пришли в населенный город... Что это с вами, мистер Егорычев? У вас такой вид, словно вы проглотили что-то очень горькое.

- Не знаю, как насчет населенного города, - мрачно отозвался Егорычев, - но за избавление из рук врага вы, кажется, несколько поспешили похвалить вашего господа.

В руках у него желтел потрепанный, видимо не раз побывавший под дождем, клочок бумаги.

Робинзон Крузо, неожиданно обнаруживший на мокром песке след чьей-то босой ноги, вряд ли испытал большее волнение, нежели Егорычев, нашедший на колючках кустарника этот ветхий обрывок старой газеты.

- Не вашего господа, а нашего господа, - кротко возразил ему Фламмери. - Господь у нас у всех один, и этим мы, белые, отличаемся от гнусных цветных язычников, которые поклоняются множеству самодельных богов. Что это у вас за бумажка? Вы взираете на нее, словно это бомба.

- Весточка от мистера Гитлера, - кисло сострил Егорычев, несколько помедлил и добавил:- «Фелькишер беобахтер»... И за довольно свежее число...

- Вы шутите! - Цератод выхватил бумажку из рук Егорычева, впился в нее близорукими глазками, поднеся почти к самому своему облупившемуся носу, затем молча передал ее Мообсу, тот - Фламмери, а Фламмери - Смиту.

Нет, Егорычев не шутил. Это был действительно обрывок официоза национал-социалистической партии Германии, газеты «Фелькишер беобахтер» от девятого апреля тысяча девятьсот сорок четвертого года.

IV

- Мы погибли! - пробормотал Мообс. - На острове немцы. Это ясно...

- Нет, почему же погибли? - твердо возразил ему Цератод. - Нужно только действовать без паники, решительно, с умом, взвесив каждый шаг.

- Совершенно верно! - в один голос поддержали Цератода Егорычев и Фламмери. Егорычев даже почувствовал нечто вроде угрызений совести: он не ожидал такого хладнокровия со стороны Этого толстого и рыхлого джентльмена.

- Нужно только не раздражать немцев бесполезными и безрассудными выходками, - продолжал Цератод, бросив выразительный взгляд в сторону Егорычева. - Из любого носового платка может получиться вполне приличный белый флаг. Если кто-нибудь опасается, что платка мало, я могу предложить для этой цели свою сорочку, и... - тут он окинул всех высокомерным взглядом, - и я беру на себя переговоры с этими тропическими немцами, если будет решено, что всем сразу показываться опасно... Потрудитесь не перебивать меня, капитан-лейтенант Егорычев! Как старший по чину, я всем дам возможность высказаться. Ваше мнение, капитан Фламмери?

- Я передаю свою судьбу в руки божьи, майор Цератод.

- Я не сомневался в вашем благоразумии, сэр.

- Я буду молить господа, чтобы он смягчил сердца наших заблудших братьев и склонил их к нашим страданиям, - дополнил капитан санитарной службы свою мысль.

- Вы хотели что-то сказать, капитан-лейтенант? - обратился Цератод к Егорычеву. В голосе его слышался начальственный металл.

- Прежде всего я предложил бы залечь в кустах. А то заблудшие братья мистера Фламмери могут заметить нас и, упорствуя в своих заблуждениях, зашвырять сверху гранатами.

Предложение это было принято и выполнено с похвальной быстротой.

- Во-вторых, - промолвил Егорычев, изо всех сил стараясь сдержать кипевшую в нем ярость, - не понимаю, Почему нам сдаваться в плен?

- У вас имеется другой выход? Более безопасный? - ядовито осведомился мистер Фламмери.

- Более достойный. Единственно достойный. Фламмери хмыкнул:

- Нас тут трое офицеров, - продолжал Егорычев, - и мы обязаны принимать решение, как должно солдатам воюющей армии. Да, я думаю, что и Мообс...

- Я не офицер! - быстро ввернул Мообс. - Настоятельно подчеркиваю, я даже не военнослужащий. Прошу считать меня самым банальным человеком, потерпевшим кораблекрушение, и только.

Смит мрачно молчал, теребя свои густые черные усы, покрытые легким налетом морской соли.

- Хорошо, - согласился Егорычев, - будем считать мистера Мообса самым банальным человеком. Что касается мистера Смита...

- Я, конечно, не офицер, джентльмены, - медленно отозвался кочегар, - но, с вашего позволения, я хотел бы, чтобы меня считали солдатом, то есть, вернее, военным матросом. У меня имеются кое-какие счеты с Адольфом Гитлером. Видите ли, я родом из Ковентри, - подчеркнул он, обращаясь специально к Цератоду не то с извинением, не то с укором. - А семья моя проживает в Лондоне...

Егорычев дружески улыбнулся замолкнувшему кочегару.