Остров Россия

То, что «реформа Сердюкова» уничтожает «кадр», разрушает отработанную годами систему переподготовки и мобилизации, исключает глубоко эшелонированную оборону, способную измотать и остановить противника, перешедшего в наступление после нанесения ядерного удара, говорит о том, что ее авторы исходили из невозможности «большой войны». Из того, что потенциальный противник не пойдет на применение ядерного оружия против России. Мобильные бригады созданы для «малых войн», для миротворческих операций, для быстрого удара по противнику в ходе пограничных конфликтов, типа «пятидневной войны» в Южной Осетии, либо для начального этапа вооруженных столкновений с сепаратистами, типа войны в Чечне, для разгрома отрядов террористов и крупных бандформирований. Министр обороны РФ А.Сердюков в ходе своей поездки по ключевым гарнизонам, где он пытался разъяснить суть реформы, названной его именем, сделал сенсационное заявление. По его словам, как сообщила газета «Время новостей», «после реформы армия и флот должны быть готовы участвовать одновременно минимум в трех региональных и локальных вооруженных конфликтах. До сих пор речь шла об одном региональном конфликте и одной большой войне». Но можно ли полностью исключить ядерное нападение на Россию и «большую войну»? Медведевские «Параметры» предусматривают, что «к 2020 г. должно быть обеспечено гарантированное решение ядерного сдерживания в различных военно-политических условиях». Задача поставлена правильно. Но насколько она выполнима? Пока что состояние Стратегических ядерных сил России, как мы убедились, таково, что полной безопасности россиянам они не гарантируют. И можно ли полагаться только на ядерное сдерживание, не предусматривая возможности вынужденного превентивного ядерного удара в целях опережения потенциального противника, изготовившегося к агрессии?

Оборона по всем азимутам

12 мая 2009 г. президент Медведев подписал документ под названием «Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года», разработанный под руководством секретаря Совета безопасности Николая Патрушева. Документ начинается с оптимистичной констатации того, что «Россия преодолела последствия системного политического и социально-экономического кризиса конца XX века – остановила падение уровня и качества жизни российских граждан, устояла под напором национализма, сепаратизма и международного терроризма, предотвратила дискредитацию конституционного строя, сохранила суверенитет и территориальную целостность, восстановила возможности по наращиванию своей конкурентоспособности и отстаиванию национальных интересов в качестве ключевого субъекта формирующихся многополярных международных отношений. Реализуется государственная политика в области национальной обороны, государственной и общественной безопасности, устойчивого развития России, адекватная внутренним и внешним условиям. Созданы предпосылки для укрепления системы обеспечения национальной безопасности, консолидировано правовое пространство. Решены первоочередные задачи в экономической сфере, выросла инвестиционная привлекательность национальной экономики. Возрождаются исконно российские идеалы, духовность, достойное отношение к исторической памяти. Укрепляется общественное согласие на основе общих ценностей – свободы и независимости Российского государства, гуманизма, межнационального мира и единства культур многонационального народа Российской Федерации, уважения семейных традиций, патриотизма. В целом сформированы предпосылки для надежного предотвращения внутренних и внешних угроз национальной безопасности, динамичного развития и превращения Российской Федерации в одну из лидирующих держав по уровню технического прогресса, качеству жизни населения, влиянию на мировые процессы». (Здесь и далее «Стратегия» цитируется по тексту, опубликованному на сайте Совета национальной безопасности РФ www.scrf.gov.ru 13 мая 2009 г.).

Далее текст посвящен тому, как надлежит удерживать завоеванные позиции. Вероятные противники РФ, как и в прежних постсоветских документах такого рода, в том числе в выработанной еще при Путине аналогичной «Стратегии», не перечисляются.

Бывший начальник ГРУ генерал армии Корабельников в уже упоминавшемся интервью «Известиям» пояснил, почему это так: «Термин «вероятный противник» несет в себе больше эмоциональной, пропагандистской окраски, чем конкретного содержания. Его использовали в своих выступлениях политики и в своих статьях журналисты в эпоху «холодной войны». Тогда это было оправданно. Сейчас ни мы, ни, скажем, страны НАТО такую терминологию больше не используют. Это не значит, что мир стал безопаснее. Просто и на Западе, и у нас пришли к пониманию того, что на смену акцентированной, явно выраженной угрозе пришел целый спектр неопределенных, многовекторных, внезапных угроз.