Остров Русь

— А у нас тут, на болоте, чудо дивное случилось, — делился впечатлениями Алеша. — Представь, почудилось вдруг мне, что никакой я не Алеша Попович, а простой мужичок по имени Васасек. И не богатырь я вовсе, а торговец мелкий, срамными картинками на базаре торговавший. Будто жил я в неведомой стране, а потом приехал на Остров Русь... — Алеша запнулся, и неуверенно продолжил: — ну да, вроде как на остров, и богатырем обернулся! Представляешь?

— Не бери в голову, Попович, — ласково успокоил его Иван. — То морок был, Кащеем напущенный. Ты — богатырь. Зовут тебя Алеша.

— Да, наверное, — задумчиво сказал Алеша. — Я богатырь. Зовусь Васа... тьфу, Алешей! Вот сволочь, Кащей! Ладно, рассказывай, как побил ты ворога?

И дурак принялся вдохновенно врать, понимая, что не стоит забивать другу голову неприглядной истиной. Так, за разговором, и болото форсировали. На берегу привал разбили, пожевали, да спать легли. А утром дальше в путь тронулись. Впятером оно куда веселее было...

Вскоре и рощица бамбуковая, посреди которой дуб могучий рос, показалась. А от дуба доносился посвист страшный, от которого бамбук словно ива плакучая гнулся.

— Худо дело! — воскликнул Алеша. — То Алена Соловейкина! Вспомнила папашины фокусы, да и стала Илюшку свистом пытать!

— На помощь! — крикнул Иван, выхватывая кладенец.

И друзья побежали к дубу, лавируя между гнущимися бамбучинами и придерживая шапки, норовящие улететь вдаль. Кубатай храбро размахивал сабелькой, и даже миролюбивый толмач воинственно крутил над головой увесистую котомку.

Только возле дуба остановились они, и рты в недоумении разинули. Потому что там, в огромном гнезде, сидели обнявшись Алена с Илюшей, да и свистели на два голоса, мечтательно в небо глядя.

— Ты губы трубочкой складывай, — поправляла Муромца Алена. — А язык в глотку подбери, тогда свист заливистый да могучий, как положено. Я же буду тебе подсвистывать, рулады выводить дивные...

Земля вокруг дуба была усеяна пустыми бутылками из-под зелена вина «Князь Владимир» и банановой кожурой. Видать, самобранка на славу потрудилась, чтобы помирить Илью с Аленой.

— Муромец! — заорал ошеломленный Иван. — Ты — свистишь?!

— Фрейдизм! — мудро изрек Кубатай, разглядывая насвистывающую парочку. — Вытеснение подсознательных комплексов. Илюша-то Соловья кончил, потому что сам слуха музыкального был лишен начисто. А теперь он преодолел свое эго...

— А, ребята! — радостно воскликнул Илья. — Полезайте на дуб, мы вас свистеть научим! Кстати, как там с Кащеем?

— Побили мы его, — хмуро сказал Иван. — Но не кончен еще труд наш богатырский! Надо сережки Василисе отдать, спасти ее от позора, а землю русскую — от междоусобицы.

— Надо, надо... — вздохнул Илья. — Видать не время мне еще от дел удаляться, да свистеть в свое удовольствие. Алена! Пойдешь за меня замуж?

— Еще спрашиваешь, охальник! — возмутилась Алена. — После всего, что у нас было! После того, как свистели на два голоса! Пойду!

И Алена с Ильей, не сговариваясь, с богатырской грацией спрыгнули с дуба. Когда пыль рассеялась, а банановая кожура улеглась, Илья заключил друзей в объятия и воскликнул:

— Теперь бы нам еще Добрынюшку спасти! Эх, погудели бы! Ой, ребята, а чего случилось-то со мной! Привиделось мне, что никакой я не Илья Муромец, а простой парень, с именем коротким — Яр, и силенкой, поболе чем у простых людишек. Что живу я в Киев-граде, только город тот на наш Киев не похож. Бананы там не растут, и говорят не по-русски. И вот я, то есть этот Яр, почувствовал в груди томление, поехал сюда и обернулся богатырем. Вначале тридцать три года баклуши бил, как положено, а потом стал крепким да добрым... Чудо дивное, друзья! А что Алене пригрезилось — этого мы никогда вам не скажем. Все равно не поверите.

— То морок, Кащеем напущенный, — сказал Алеша и повернулся к Ивану. — Правильно говорю, Вань?

— Правильно, правильно, — закивал дурак. — Ну что ж, в путь?

— В путь, Добрынюшку выручать, — кивнул Илья. — Все в Киеве знают — Яр друзей в беде не бросает!

Иван с Алешей сделали вид, что не расслышали обмолвку, и они всемером зашагали по дороге. Кубатай, по просьбе Ивана, исполнил песенку про Африку, потом, на бис, спел еще несколько песен на заморских языках.

Вскоре к реке Смородине подошли.

— Что делать-то будем? — спросил Иван у мудреца. — Подскажи, Кубатай!

— Логичнее всего было бы пойти в Киев, — начал мудрец, но увидев лицо Ильи Муромца торопливо добавил: — Однако не бросать же Добрынюшку! Давайте попробуем найти Садко, уговорить его вернуться к морскому царю, заменить Никитича...

— Долго, — отрезал Иван-дурак. — Что ж мы, вдоль всей Смородины будем идти, искать хитрого купца? Он же наверняка без дела не сидит, торгует между делом.

— Такие низменные вещи мне в голову не укладываются, — вздохнул Кубатай. — Что ж, тогда кто-то из нас, самый плавучий, должен отправиться на дно морское...

— Сейчас ты отправишься! — завопил Алеша, прикрывая кикимору грудью. Но Лиза отстранила его и гордо сказала: