Остров Русь (сборник)

Послесловие, из которого любознательный читатель узнает, что веселее быль делать сказкой, чем сказку — былью, а читатель пытливый — мораль извлечь может

Ан нет. Проплакавшись, Иван-дурак тяжело вздохнул и с ненавистью посмотрел на свою пухлую черную руку. Негр! Негр! И никуда от этого не деться. Кончилась Русь-матушка, и кончил ее он, вот этими самыми пухлыми черными ручками.

Всхлипнув, Иван утер слезу, посмотрел на мудреца. Тот понимающе кивнул и продолжил успокаивающе:

— Что тебе сказать, негр… Точнее — афрорусич, или черный русский. По опыту забытых цивилизаций прошлого предположу, что эти названия для тебя будут менее обидными.

— Менее, — вздохнул Иван-дурак. — А все равно — тяжко…

— Не кручинься, афрорусич Иван-дурак. Русь ваша все равно останется, будет тут заповедник фольклорный, как и раньше. Наедут мудрецы, такие же, как и я.

Кубатай вдруг замолчал. И в голове Ивана мелькнул луч света… то есть надежды.

— Кубатай-Кубатай, — вкрадчиво сказал он. — Как обидно, что Русь для всех мудрецов станет открыта. Так бы ты в памяти народной остался, былины бы о тебе слагали, богатыри твоим именем клялись… А теперь? Кто, кроме нас, тебя вспомнит? Кто песенку споет?

— Я за славой не гонюсь, — сухо ответил Кубатай. — Былины, подумаешь… Я в пяти рассказах да двух повестях героем выступаю. Прямо так и написано, черным по белому: «Кубатай — герой». Обо мне, может, еще оперу напишут. Роман, может быть…

Манарбит вскинул голову и пристально посмотрел на Кубатая. Спросил:

— Звал, генерал-сержант?

— Нет.

— Значит, почудилось…^{75} Эх, конец Руси великой пришел. Да и я теперь долго не протяну. С моими черными делами да на нынешней чистой совести…

— Чтой-то вы заладили — черные, черные! — завопил Иван. — Черным по белому, черные дела… Намекаете?

— Пошла этническая напряженность, — опасливо ежась, сказал Смолянин. — Вначале они негров прищучат, потом…

— Не мешай! — оборвал его мудрец. — Кубатай думать будет!

И он погрузился в процесс мыслительной деятельности. Вначале неглубоко, а потом и с головой. Минут пять длилось молчание, потом Кубатай изрек:

— Не могу не признать, что разрушение транслятора не пошло на благо человечеству. Полностью отметаю личные корыстные мотивы в этом решении. Полностью! Иван, былины обо мне петь будут?

— Будут, будут, — затрепетал Иван.

— Хорошо. Отметаю личные мотивы! Предлагаю восстановить транслятор!

— А как же задание? — пискнул Смолянин.

— А как же сережки Василисины? — грустно спросил Иван. — Даром я с Кащеем бился?

— Насчет задания… Мы здесь, Смолянинчик, в отпуске. И лезть голым энтузиазмом на кладенец, то есть на муми-бластер, не обязаны. Ты думаешь, Кейсеролл тебе премию выплатит?

— А как же?!

— С каких денег? Если остров Русь обратно в Мадагаскар превратится, нам живо ассигнования срежут. Только и останется, что со сфинксами на Венере воевать да по небу… по космосу за машинами времени гоняться.

— Восстанавливаем магию! — завопил Смолянин. — Я задарма работать не привык!

— Хорошо. Теперь о сережках. Думаю, умелые руки Манарбита и мои дельные советы позволят изготовить точную копию сережек из подручных материалов — латуни, стекла, олова.

— Это нам раз плюнуть, — оживился Смолянин. — Если что — золотом подсоблю!

— Отлично, — кивнул мудрец. — Что, решено?

— Решено, — кивнул Манарбит. — Нравится мне бессмертным быть, мелкие пакости учинять да с богатырями ссориться. Делаем новые сережки!

— Учти, мы тебя вначале в цепи закуем, а уж потом транслятор включим, — предупредил Иван. — А то ты и нам пакость учинишь.

Манарбит подумал, но махнул рукой:

— Ладно. Один фиг бессмертным стану. Рано или поздно кто-нибудь меня сдуру освободит. То-то смеху будет!

И началось делание великое. Кубатай давал советы, Иван бегал за требуемыми материалами и раздувал огонь в горне, Смолянин перековывал золотые яйца на серьги, а Манарбит придирчиво оценивал конечный продукт. Это у него получалось лучше всего. Работали все весело, с охоткой. Между делом Смолянин похвастался, что им с Кубатаем уже не впервой мир спасать. Заинтригованный Иван полюбопытствовал:

— Так что, были у вас уже схватки великие?

— Ну схватки не схватки, а потужиться пришлось, — сказал честный толмач. — Из прошлого далекого, из века двадцатого, прилетели к нам два пацана вредных…

— Пацанов не обижай, — хмуро сказал Кубатай, разминая эфесом сабли осколок золотой скорлупы.

— Ладно, — согласился Смолянин. — Не буду. Так вот, пацанов этих надо было в прошлое вернуть, а иначе б весь наш мир погиб!

— Почему? — вежливо спросил Манарбит.

— А потомок кого-то из них знаменитым ученым стал. Не будь пацанов, он бы не родился и наш мир — тю-тю! — радостно сообщил Смолянин.

Кубатай поднял на них тяжелый взгляд и сказал:

— Что-то ты разболтался, младший майор! Секреты разглашаешь!

И работа закипела вновь. Не прошло и часу, как в руках Кубатая оказалась пара фальшивых сережек. Точь-в-точь как настоящие, не придерешься!