Остров Русь (сборник)

…Вызванный на место преступления Микула Селянинович без труда определил, кто был наделавшим переполоху неудачливым претендентом на руку и сердце царевны. Объявив на Емелю розыск по всей Руси, послал он и за Иваном-дураком, чтобы восстановить сына своего старого товарища в утерянных правах.

— Вот что, Ваня, — сказал воевода дураку, когда наша четверка появилась в его кабинете. — Теперь все у тебя путем пойдет. Но в богатыри я тебя сразу принять не могу. Поскольку ты, выходит, вроде как помог прохиндею этому — Емеле — в наше доверие втереться…

Иван хотел было возразить, но Микула Селянинович осадил его взмахом руки:

— Знаю-знаю, что не по умыслу злому, однако ж… Походи пока в «добрых молодцах», конюшни княжецкие почисти. Конюха — Авгием зовут. И там, между прочим, подвиги совершать можно.^{42} А потом и видно будет. Только чую я, а опыт у меня, сам понимаешь, изряден, ждут тебя большие дела!

…Выйдя от воеводы, обрадованные богатыри принялись что есть силы дубасить Ивана по спине и плечам, приговаривая: «Ну, поздравляем, дружище!», «С назначеньицем!»…

— Это дело надо спрыснуть! — уже во дворе заявил Алеша Попович. — Давайте-ка, друзья, соберемся вчетвером в кабаке часов эдак в десять. В том, что на Муромской дороге, а?!

— Дело говоришь! — согласился Илья Муромец.

— Дело! — подтвердил Добрыня.

И богатыри вскочили на коней. А с ними и Иван — на Гнедка.

— Я бы рад, — взял он слово, — да только остановиться мне где-то надо, крышу над головой найти.

— А чего ее искать-то?! — заявил Алеша. — К дядьке Черномору тебя определим. Один черт, у него на постое тридцать три богатыря. Тридцать четвертым будешь! Тем паче с хозяйкой я знаком коротко, — добавил он потише, слегка зардевшись.

После слов этих богатыри пришпорили коней и двинулись в известном им направлении. Иван поспешил вослед.

…Выйдя из черноморовской хаты, Алеша объявил:

— С хозяйкой все улажено, заходи, располагайся. Она сейчас одна дома. — И Попович многозначительно подмигнул. — А мы пока пойдем, подвигов поищем.

— Да не забудь: в десять — в кабаке! — напомнил Добрыня.

— Не забуду! — заверил Иван и шагнул в сени.

Там и встретила его хозяюшка… Марья-искусница.

Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла, держа во белых руках хлеб да соль.

— Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходить не надобно, — сказала она игриво. — Ну как, не лишней голова у змея оказалась?

— Ужель твоя работа, красавица?! — воскликнул Иван вне себя от счастья.

— Моя не моя, — скромно потупила глаза Марья, — а все-таки не зря я «искусницей» в народе прозвана…

Тут Иван опечалился:

— Ты, значит, дядьки Черномора жена?

Опечалилась и Марья:

— Так это, Ваня. Да только давно уж я при живом-то муже вдовствую. Сутки напролет Черномор с тридцатью тремя богатырями бражничает. А придет домой — сразу в ванну лезет: без воды он, понимаешь, не может.

— А на тебя и внимания не обращает?

— Не обращает…

— Да как же он может? На такую-то бабу!..

Марья-искусница, забыв на миг горести, засмеялась обольстительно:

— А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-ка лучше столоваться.

С этими словами Марья накинула на стол скатерть-самобранку и принялась дружка своего нового поить да потчевать.

За вкусным обедом да игривой беседою, преисполненный самых соблазнительных надежд, Иван и не заметил, как настало ему время мчаться на условленную встречу с богатырями.

Глава третья, в которой Иван знакомится с невеселой историей своего нового друга

Как на крыльях прилетел Иван в кабак.

— Друзья! — вскричал он, усаживаясь за уставленный снедью дубовый стол. — Поистине сегодня счастливейший день! Сегодня я приобрел не только трех прекрасных друзей, но и возлюбленную! Знали бы вы, как она хороша! Как… как…

— Эх, Ваня, — остановил его Илья Муромец, кладя тяжелую ладонь ему на плечо. — Счастье твое просто смешно. — С этими словами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую бутыль и водрузил ее на стол. — Хотел бы я знать, что бы ты сказал, если бы рассказал я тебе одну любовную историю.

— Случившуюся с тобой?

— Или с одним из моих друзей, не все ли равно?

Алеша и Добрыня многозначительно переглянулись.

— Расскажи, Илья Муромец, расскажи, — запросил Иван.

— Выпьем, это будет лучше, — попытался вдруг сменить тему Илья.

— А ты пей и рассказывай.

— Это действительно вполне совместимо, — согласился Илья, наполняя кружки богатырям и Ивану.

Как из-под земли, перед столом вырос благообразный седоватый старец с гуслями на ремне.

— Ой вы гой еси, добры молодцы! — приветствовал он сидящих и протянул откуда ни возьмись взявшуюся в его руке пустую кружку, раза в три большую объемом, чем у богатырей. — Не споможете ль народному сказителю в созидании вдохновения? — спросил он явно риторически.

— Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, — предложил Добрыня приветливо.

Боян погладил ладонью белую окладистую бороду, якобы размышляя, принять ли приглашение, затем ответил с достоинством:

— Что ж, не грех с героями былинными чарку распить. — И опустился на скамью рядом с Алешей.