Остров русалок

Еще через восемь лет, в 1989 году, группа молодежи организовала встречу в память о событиях Инцидента 3 апреля. Ён Сук туда не пошла — какой смысл, если правительство уверяет, что нет никаких доказательств террора на Чеджудо? Остров снова накрыла тишина.

Перед собравшимися появляется еще один оратор.

— От этих событий пострадала психика всех, кого я знаю, — говорит он толпе, — и старых, и молодых. Есть люди, пережившие резню; есть те, кто стал ее свидетелем или слышал рассказы родных. Мы — остров людей с посттравматическим синдромом. У нас самый высокий уровень алкоголизма, домашнего насилия, самоубийств и разводов в Корее. И женщины, включая хэнё, страдают больше всего.

Ён Сук перестает слушать оратора с его статистикой и возвращается к собственным воспоминаниям. Шестнадцать лет назад в пещере Даранси нашли одиннадцать трупов, включая тела трех женщин и ребенка. Вокруг них валялись не ружья и не копья, а пожитки из дома: одежда, обувь, ложки, палочки для еды, сковородка, ножницы, ночной горшок, сельскохозяйственные инструменты. Беглецы скрывались в пещере, но Девятый полк их нашел. Солдаты навалили у входа травы, подожгли ее и закрыли пещеру. Люди внутри задохнулись. Вот наконец и нашлось осязаемое доказательство, которое власти уже не могли отрицать, но президент Ро Дэ У приказал снова запечатать пещеру. Улики просто скрыли в буквальном смысле слова.

В 1995 году Провинциальный совет острова опубликовал список — первый в своем роде — с именами 14125 жертв. Перечень был далеко не полный. Чжун Бу, Ю Ри и Сун Су среди жертв не числились: Ён Сук решила, что слишком опасно заявлять об их гибели. Потом, в 1998 году, наступила пятидесятая годовщина событий. Опять проводили поминальные службы, а также фестиваль искусств и религиозные мероприятия, и все это было связано с Третьим апреля. На следующий год новый президент Республики Корея, Ким Дэ Чжун, пообещал, что правительство выделит три миллиарда вон на постройку мемориального парка. Появился лозунг: «Нельзя нести инцидент двадцатого века с собой в двадцать первый век». В конце того года Национальная ассамблея приняла особый закон по расследованию Инцидента 3 апреля на Чеджудо и поминовению жертв. Был создан комитет для опроса выживших жителей острова и тех, кто переехал на материк, в Японию и в США. Были найдены и изучены материалы — например, полицейские и военные отчеты, фотографии, давно лежавшие в учреждениях и архивах Кореи и США. Но только в 2000 году наконец прекратилась уголовная ответственность за обсуждение резни. Следователи несколько раз приходили к Ён Сук, но она отказывалась с ними разговаривать. Тогда они обратились к ее детям и внукам, и те пришли к Ён Сук с той же просьбой. «Долг следующих поколений — принести покой пострадавшим, — сказал ей внук. — Мы справимся с этой задачей, бабушка, но только ты можешь рассказать свою историю. Настало время». Однако для Ён Сук время еще не настало. Даже сейчас она слишком привыкла к своему гневу и горю, чтобы отказываться от них.

На трибуну выходит новый оратор.

— Три года назад центральное правительство сообщило, что собирается объявить Чеджудо Островом мира во всем мире. И вот мы с вами собрались здесь. — Он ждет, пока утихнут аплодисменты. — В том же году деревня Хагуи, после Инцидента третьего апреля разделенная на две части, объявила о взаимном прощении. Больше не будет поселения жертв и поселения преступников, не будет ярлыков «красные» и «антикоммунисты». Жители подали заявление о том, чтобы снова объединить две части деревни в одну. Там построили святилище примирения с тремя каменными памятниками: один напоминает о жертвах японского колониализма, другой славит наших храбрых сыновей, погибших на Корейской войне, а третий посвящен сотням людей с обеих сторон конфликта, погибших во время Инцидента 3 апреля.

Ён Сук тошнит. Памятнику не изменить ее чувств. Так нечестно — почему жертвы должны прощать тех, кто насиловал, пытал, убивал, сжигал дотла деревни? Разве на Острове мира во всем мире те, кто причинял другим ужасные страдания, не должны признаться и искупить свою вину, вместо того чтобы заставлять вдов и матерей платить за каменные монументы?

— Нам о многом надо себя спросить, — продолжает оратор. — Был ли это бунт, вышедший из-под контроля? Или мятеж, революция, антиамериканские выступления? Или следует считать те события демократическим движением, борьбой за свободу, героическим восстанием масс, проявлением независимого духа, который живет в крови островитян со времен королевства Тхамна?

Его прерывают долгими аплодисментами: все уроженцы Чеджудо гордятся своей независимостью, которую воспитало в них наследие древнего королевства.