Остров русалок

Солдат, который до этого покраснел, теперь стал совсем малиновым, но все же съел асцидию. Товарищи принялись хлопать его по спине и что-то кричать. Я разлила по раковинам от морских ушек домашнее рисовое вино. Солдаты поднесли раковины к губам и проглотили мутноватую жидкость. Потом я разрезала морское ушко, и американцы обмакнули его в соус чили. Когда они все съели, я показала им живого осьминога, который свернулся на дне одного из контейнеров. Ухмыльнувшись, я снова разлила по раковинам рисовое вино и велела выпить для храбрости. Они какое-то время подначивали друг друга, и наконец местный проводник сказал:

— Они решили попробовать.

Вскоре на тарелке уже извивались и дергались отрезанные щупальца.

— Осторожнее, — сказала я на английском, потом перешла на родной язык: — Дергающиеся кусочки еще живы. Присоски могут впиться в горло. Вы много выпили. Не хочу, чтобы вы задохнулись и умерли.

Солдаты стали перекрикиваться, показывая друг другу, что не боятся. Потом хлебнули еще рисового вина, и вскоре все кусочки осьминога исчезли. Эти ребята очень отличались от тех, кого я встречала на дальних работах. Я вспомнила, как однажды американский кок спустился по веревочной лестнице в нашу лодку, но из всей предложенной добычи согласился взять только то единственное, что сумел опознать, — рыбу.

Самый высокий солдат достал пачку открыток и принялся показывать друзьям. Тем явно понравилось. Потом он протянул одну открытку мне, ткнул в нее пальцем и выпалил длинную фразу на английском.

— Скажи нам, бабушка, — произнес местный парень, стараясь переводить как можно точнее, — где найти таких девушек?

Я изучила открытку: молодые женщины с крепкими руками и ногами и распущенными волосами, одетые в облегающие костюмы для ныряния с открытыми плечами, позировали в нелепых позах. Правительство на материке решило, что из хэнё выйдет хороший объект туризма, так что теперь нас рекламировали как «сирен глубоководья» и «русалок Азии». Я не представляла, кто эти девушки на открытке, но порадовалась, что они не из моего кооператива.

— Можешь сказать им, что я сама хэнё, — сказала я. — Лучшая хэнё на Чеджудо!

Энтузиазм парней мигом поутих. Выглядела я хорошо, но мне было сорок девять — всего шесть лет до отставки.

В таком духе у меня теперь проходила каждая суббота. Я приносила улов, а Мин Ли помогала мне погрузить его на автобус до города Чеджу. Там я выбирала перекресток недалеко от района с барами и девушками и продавала добычу. Покупали ее в основном американские солдаты. Они приезжали в отпуск на Чеджудо, где спускались по канату со скал на океанском берегу, плавали по нашим подводным полям и наперегонки поднимались по склонам горы Халласан. Были у меня и другие американские клиенты, из Корпуса мира, но ходили слухи, что на самом деле они работают на американское правительство и следят за деятельностью «красных». Не знаю, правда ли это, но ребята казались такими молодыми и неопытными, что часто мне приходилось самой выгребать икру из морских ежей и закидывать солдатам прямо в открытые рты — будто птенчиков кормишь.

Я продала остаток улова, и солдаты ушли в ближайший бар. Выплеснув воду из контейнеров, я сложила их стопкой и пошла к автобусной остановке. Мимо прогуливались женщины в облегающих платьях. Мужчины в футболках навыпуск и шортах или джинсах подкатывали к местным красоткам и пытались завести разговор. Иногда пары приходили к соглашению, но в основном женщины шагали дальше, игнорируя внимание парней.

Когда я молодой девушкой проезжала через порт, город Чеджу казался мне гораздо более современным, чем Хадо. Так оставалось и по сей день. В Чеджу была самая большая ярмарка пятого дня на острове, где продавалось что угодно, а еще в городе работали магазины сувениров, фотостудии, салоны и мастерские, где чинили тостеры, вентиляторы и лампы. По улицам рядом с автомобилями, мотоциклами, грузовиками, автобусами и такси ехали телеги, запряженные лошадьми или ослами, тут же простой люд катил нагруженные ручные тележки. В воздухе плавали запахи сигаретного дыма, духов, выхлопных газов и навоза. По канавам по-прежнему устремлялись в гавань грязные сточные воды, в гавани корабли сливали в море мазут, а рыба ждала отправки на консервные заводы. В переулках было полно баров, где предлагали местное рисовое вино, пиво, барбекю и девочек. Мимо таких заведений следовало ходить с осторожностью, потому что клиенты имели привычку выбрасывать через дверь на улицу куриные, свиные и говяжьи кости. К объедкам сразу бросались нищие дети.