Остров с призраками

Действительно, любой человек грохот услышит скорее, чем обычный звонок, и Витька успокоился:

– Ладно… Только поаккуратнее надо, а не так… Каждый тут будет…

Увидев на кухне пирожки с начинкой, которые аппетитной горкой возвышались на тарелке, Колюня повеселел. Хотя и без этих пирожков упитанный Пельмень выглядел основательно, как Илья Муромец в молодости: тугие лоснящиеся щёки, пухлые губы, курносый нос в веснушках, заплывшие глаза и вечно взъерошенные волосы.

Две вещи любил Пельмень больше всего на свете: вкусно поесть, отчего у него живот выпирал, как у беременной тётеньки, и этим самым животом пихаться. Подойдёт к какому-нибудь пацану, который стоит себе смирно, никого не трогая… раз, и летит смирный мальчишка вверх тормашками, хлопая глазами от такой несправедливости.

Дело в том, что недавно по телевизору показывали фильм о борцах сумо, и после него Колюня так проникся симпатией к своим толстым собратьям, что стал всем без разбора демонстрировать силу. А так как обладателем такого выдающегося живота числился один Пельмень, то и равных ему не было. От этого он сильно загордился и обнаглел до такой степени, что даже осмелился вызвать на поединок старшеклассников. Только старшие ребята не захотели с ним связываться, меряясь силой таким необычным способом, а дали ему простого пинка под его жирный зад, да ещё вдогон несколько раз по шее, чтобы особенно не задавался и не имел привычки по всяким пустякам приставать к уважаемым старшеклассникам.

Но Пельмень на это нисколько не обиделся, посчитав за слабость противника, и осмелел ещё больше, не давая никому расслабиться во время своего пребывания в школе. (От такой жизни кое-кто даже подумывал перевестись в другую школу). Правда, на этаж к старшеклассникам Колюня ходить перестал, а при встрече с ними предусмотрительно обходил стороной.

Пельмень по-богатырски развалился на табуретке и как должное принялся с тарелки таскать пирожки, заглатывая их, как крокодил.

Срочное дело, о котором он пришёл сообщить, выглядело следующим образом: его отец, вечно занятый на работе, в кои годы собрался отдохнуть – махнуть на рыбалку на Митяев кордон, где жил его знакомый лесник Иван Петрович. Неподалёку от кордона протекала широкая река Студенец, и этот самый лесник знал на ней все заветные места, где водятся щуки, налимы, окуни и другая полезная для организма рыба. Отец, давно мечтавший отведать пахнущей дымком ухи, до того был рад предстоящей вылазке на природу, что разрешил Колюне прихватить с собой кого-нибудь из своих дружков. А так как самым закадычным другом считался Витька, который, не разобравшись, сразу начал драться вонючим тапком, за что, Колюня на него, впрочем, совсем не в обиде – друзья всё-таки, – он решил прихватить с собой Витьку. Поэтому завтра прямо спозаранку Витьке предстояло явиться на железнодорожный вокзал…

Колюня доел последний пирожок, облизал пальцы и разочарованно протянул:

– И это всё-ё?

– Всё, – сказал Витька, сам успевший съесть всего один, да и тем чуть не подавился.

– А почему вы так мало готовите? – удивился Колюня.

– А зачем нам готовить много? – тоже удивился Витька.

Колюня самодовольно похлопал себя по животу, который раздулся у него ровно на два десятка Витькиных пирожков, и сказал:

– А у нас мать много готовит. Один раз они с отцом целый день возились – гостей ждали. А я возьми и всё поешь… Пришлось им снова готовить, чтобы знакомые не обиделись, что просто так в гости приходили…

Витька посмотрел на опустевшую тарелку и вздохнул:

– И куда в тебя только помещается?

Колюня, примериваясь было задремать, потёр глаза и, зевая во весь свой широкий, как у лягушки, рот, вяло сказал:

– В меня… помещается.

…Проживать в чужой стороне поначалу всегда трудно. Это известно любому исследователю. Потому что там другой климат и другие люди, а уж без знания местных обычаев можно запросто угодить в какую-нибудь глупую историю. Поэтому в команде отчаянного Витьки и бестолкового увальня Колюни просто необходим был человек рассудительный, способный мыслить необыкновенно.

Пришлось взять с собой Вовчика – человека умного, хоть и дохлого, к тяжёлым походам не приспособленного.

На вокзал Витька явился первый, как самый дисциплинированный. Каково же было его удивление, когда под часами, где накануне была обговорена встреча, он увидел многолюдную толпу – люди оказались совсем не глупыми и тоже часы выбрали как место наиболее приметное.

Солнце только что вышло, грело ещё слабо. По перрону «бродили» голуби и пили из не просохших после ночного дождика лужиц. Гудел маневровый паровоз.

Появился Пельмень, нагруженный вещами, как вьючное животное и даже хуже… Он подошёл к ожидавшему Витьке и с печальным лицом пожаловался:

– Вообще-то мать, собирая всю эту муру, рассчитывала на отца. А не успели мы зайти за угол, как он всё на меня перегрузил. Говорит, чтобы с малолетства привыкал ко всяким трудностям, и чтобы жизнь мне мёдом не казалась.

Витька, неизвестно чему ухмыляясь, спросил:

– А сам он где?

Колюня махнул в сторону вокзала:

– Газету покупает.