Остров с зеленой травой (СИ)

Не сговариваясь, они пошли к ней, будто это было давно решено. "Не шуми, - шепотом предупредила она в полутемном подъезде, - у нас в городке все спят очень чутко, надо же постоянно быть начеку. Ядерный щит родины, сам понимаешь". За ее миролюбивой усталой иронией угадывались такая отчаянная тоска и безысходность, что даже Дмитрий, все еще находившийся под впечатлением от счастливых минут прошедшего вечера и по молодости пока не научившийся тонко слышать других людей, почувствовал это. Когда она открывала дверь квартиры, он спросил: "Вера, скажи, тебе здесь что - очень плохо?" - "Очень, - не удивившись вопросу, ответила она, - безумно плохо". Она провела его в гостиную, заметила его тревожный взгляд и успокоила: "С тобой ничего такого не произойдет, не волнуйся". Потом улыбнулась: "Но сейчас мне гораздо лучше, и это благодаря встрече с тобой". Затем кивнула на диван: "Располагайся здесь, это самое удобное место".

Пока она что-то делала на кухне и в соседней комнате и, как ему показалось, даже с кем-то разговаривала, он рассматривал комнату. Все здесь напомнило ему гостиную родительской квартиры: тот же сервант, заставленный хрусталем, тот же платяной шкаф с торчащим из него и грозящим упасть на пол латунным ключом, та же люстра с плафонами в виде лилий и та же чайная роза в горшке на полу. Кажется, даже ковер на стене за его спиной был с тем же восточным узором. Разве что большой книжный шкаф, заполненный книгами, был исключением: у родителей тоже был книжный шкаф, но его, помимо немногих книг, занимали фотографии в рамках, цветы в горшках, многочисленные статуэтки и прочие мелкие безделушки.

Вскоре в гостиную вернулась Вера. Она едва справлялась с ношей и еще из коридора попросила Дмитрия: "Помоги скорее, а то уроню". Вместе они поставили на журнальный столик рюмки, коньяк, вазу с конфетами, большое блюдо с бутербродами и розетку с дольками лимона.

"Предлагаю продолжить вечер", - улыбнулась Вера. Он посмотрел на нее и замер в изумлении. На ней было длинное шерстяное платье болотного цвета с чуть расклешенными рукавами три четверти, коричневые туфли на каблуке и серебряные украшения: сережки, массивное колье, широкие браслеты на обеих руках и крупный перстень - все с коричневыми камнями. Она была очень красива в этом платье. Едва придя в себя, Дмитрий сделал в направлении Веры круговое движений рукой: "А это... все... откуда?" - "Это все от моей мамы. Платье ее, а украшения ей перешли по наследству. Тебе нравится?" - "Очень! Ты стала совсем... другой, - он не смог подобрать нужные слова и смутился. - А кто твоя мама?" - "Сейчас пенсионерка, а была доцентом, филологом. Она коренная петербурженка. Что еще тебе рассказать?" Он пожал плечами. "Она ходила в этом платье?" - "Ты удивлен? - улыбнулась Вера и поправила его: - Но не ходила, а носила. Она любила носить длинные шерстяные платья и часто появлялась в них на лекциях. А еще она у меня засовывает носовые платки в рукава, на дух не переносит золота и с блокадных времен курит папиросы. И может, между прочим, кого угодно поставить на место крепким словцом, если ситуация того заслуживает". - "Ты ее, наверное, очень любишь". - "Я ее обожаю, - с чувством ответила Вера и предложила: - Дима, давай выпьем за знакомство, а потом ты еще что-нибудь спросишь". Он наполнил рюмки и они выпили.

Вера пыталась расспросить его о родителях: где живут, чем занимаются. Он отвечал односложно, скованно - без всякого желания. Она почувствовала, что он стесняется своих родителей. Он, в свою очередь, засыпал ее своими вопросами. Вера отвечала без эмоций и без стеснения - и при этом отстраненно, забыв на время о Дмитрии, будто рассказывала сама себе, вспоминала свою жизнь, чтобы не забыть. Увлеклась, и постепенно ее рассказ потек сам собой. Она даже удивилась своей откровенности: никогда ни с кем так не делилась, а тут раскрылась первому попавшемуся мальчишке.