Остров Смертушкин

На острове был специальный пляж, который находился в некотором отдалении от поселка – пеший путь к нему занимал около трех с половиной часов. Все называли его Пляж Плача. Если на душе накапливалось столько черноты и скорби, что она грозилась вырваться на волю – грубым ли словом, колким ли взглядом или просто дурной тяжелой энергетикой, следовало немедленно отправиться на Пляж Плача, встать лицом к океану, раскинуть руки и заорать во всю силу своих легких. И орать навстречу ветру до тех пор, пока боль не истратится без остатка. До тех пор, пока не упадешь, обессиленный, на влажный песок. Но и после этого не стоило сразу же возвращаться, несмотря на то, что эта нехитрая процедура заставляла ощутить такую легкость и чистоту, словно ты посетил турецкую баню. Нет, освободившемуся от боли следовало провести на пляже всю ночь и лишь с первыми лучами солнца отправиться в обратный путь.

Это был прекрасный способ оставить в прошлом любую беду.

Однако Тау – как человек, живший в коммуне с самого рождения – точно знала, что не стоит прибегать к этому способу слишком часто. Можно поплатиться жизнью.

Несколько лет назад жила в коммуне девушка, с которой Тау, презиравшая любые социальные связи, кроме упоительного чувства стаи, даже успела немного подружиться.

Девушка та была особенной. Один из охотников приметил ее на Большой земле, и что-то в ее взгляде заставило его приоткрыть карты и пригласить ее в коммуну. Ее привезли не как мясо, она знала, куда и зачем едет. И понимала, что едет на остров навсегда.

Прежде такого никогда не случалось. Ни до той девушки, ни после людям с Большой земли не открывали тайну острова до того, как их нога ступала на его черные земли.

Девушка напоминала цыганку. Смуглая, гибкая, с зелеными смеющимися глазами и короткой верхней губой, придававшей ее миловидному лицу выражение детской наивности. Многочисленные побрякивающие браслеты на тоненьких щиколотках, свободное платье, сшитое из разноцветных лоскутов.

Сказала, что ее зовут Кармен, хотя в документах, которые она с хохотом прилюдно сожгла в первый же вечер на острове, значилось другое имя. В первое время жители острова относились к ней настороженно, но всего за несколько часов она смогла расположить к себе всех, включая Старика. В ней было особенное волшебство – магия чистого счастья.

О своем прошлом Кармен не распространялась, было только известно, что ей двадцать четыре года, она одинока, когда-то училась в университете на архитектора, но в один прекрасный день бросила всё и отправилась в бесконечное странствие по экваториальным островкам.

Сочетание яркой дикой красоты и живого цепкого ума не породило в ней никаких амбиций. Всё, чего она желала, – ловить разгоряченным лицом ветер, который пахнет океаном и горьковатым дымом разведенного на песке костра.

Кармен быстро стала в коммуне своей. Она просыпалась на рассвете и сразу же начинала радоваться жизни, хохотать, танцевать, раскинув руки.

Тау сначала присматривалась к новенькой издалека, но однажды всё-таки подошла, они разговорились – сперва осторожно, но с Кармен было трудно соблюдать дистанцию. Как варварский полководец берет города, она с легкостью нарушала границы чужого пространства.

Так и повелось, что они начали работать вместе – собирали в лесу фрукты, украшали плато камнями и лианами для субботних пиров, иногда часами гуляли вдоль береговой линии.

Это продолжалось почти год, а потом в Кармен словно переключили тумблер. Она заскучала и замкнулась в себе. Тау ее утешала – это естественная реакция на переезд, все люди с Большой земли, которым повезло остаться на острове, проходят через подобное.

Но, видимо, мятежная душа Кармен не переносила постоянства. Ее питала дорога, перемена декораций, приключения.

Кто-то рассказал ей о Пляже Плача. Она сходила один раз, второй, третий, проорала о своей боли в равнодушное лицо океана. Вроде бы помогло. Но ненадолго – она возвращалась на пляж снова и снова, как будто подсела на освобождение от дурных эмоций, точно на наркотик.

Тау пыталась ее предупредить:

– Ведь все знают, куда и зачем ты уходишь. Мы все это иногда делаем. Но на прошлой неделе ты была на Пляже Плача трижды. Это слишком много. Это опасно. Могут присмотреться к тебе и решить, что ошиблись. Что твоя душа слишком черна для того, чтобы здесь находиться.

– И что будет тогда? – почти равнодушно поинтересовалась Кармен.

– Тогда тебе придется покинуть остров. А ты сама понимаешь, что это значит.

Кармен рассеянно кивнула. Но сделала по-своему. И в одно прекрасное утро Тау не увидела ее среди жителей коммуны, пришедших на главную деревенскую площадь, где располагалась импровизированная столовая. А когда спросила: «Где же Кармен?», все со вздохом отвели глаза.

Тау долго о ней не грустила. Она была слишком предана острову, она не позволила бы печали оставить веснушки едкой ржавчины на ее душе.

Да, ссориться на острове было опасно.