Остров сокровищ

Я помотал головой, в отчаянии от собственной беспомощности. Как убедить их, что я невиновен?

— Откуда ты пришел? — вдруг спросил капитан.

— От Смертной грязи. — Это воспоминание не было запретным, и ответ дался без труда.

— Как тебя туда занесло?

— Не знаю. — Я рухнул в кресло. — Мистер Данс, я честно ничего не помню.

— Ну вот что, — потеряв терпение, капитан резко встал. — Раз ты такой беспамятный, поедешь в клинику. И под гипнозом как миленький все вспомнишь.

— Прошу прощения, мистер Данс, — раздался задыхающийся голос, и в холл вошел Билли Бонс — едва переставляя ноги, тяжело опираясь на трость. Он втянул воздух и осилил еще одну рваную фразу: — Думаю… это хронооружие.

Старый космолетчик шатался; щеки его ввалились, он щурился и моргал, как будто обычный свет резал глаза.

— Где хронооружие? — вежливо спросил Данс и поддержал его под локоть. — Присядьте, — он подвел старика к свободному креслу.

— Джима перебросили на мгновение… в будущее, — задыхаясь, выговорил Билли Бонс. — Пространственно-временное… смещение объекта.

В горле у него хрипело и посвистывало; скоро духмяная лихорадка совсем его доконает, пронеслось у меня в голове.

— Проще всего выбрасывать в космос, — продолжал он, — но видно, они… побоялись, что на низкой орбите… тело обнаружат. А большие расстояния хрон не берет. Чертовски капризная штука. Небольшая погрешность — и Джим оказался на краю… грязи… а должен был плюхнуться в середину.

Старый космолетчик сидел в кресле, то судорожно нагибаясь вперед, то вновь выпрямляясь.

Полицейские ждали. Гарри Итон — с выражением недоверия на лице, Данс — хмурясь.

Старик протянул ко мне худую руку.

— Джим не может об этом вспоминать. Так всегда бывает. Потом вспомнит. А сейчас гипноз… — Бонса скрутил спазм, он долгих полминуты не мог вздохнуть, — гипноз его убьет, — договорил он и обессиленно прикрыл глаза, сгорбился, обеими руками сжимая свою трость.

— Это сказки? — обратился Гарри к капитану Дансу.

Немигающие глаза капитана уставились на меня. Я едва дышал, совсем как Билли Бонс. Проклятое оружие, которое не позволяет вспомнить и рассказать, как его применяли.

— Слышал я о хроне, — внезапно сообщил Данс. — Дальность действия — около трехсот миль, и крупные объекты ему не по силам. Недешевая игрушка. Простой смертный его не купит — разве что украдет. — Полицейский провел ладонью по лицу, словно вытирая осевшие брызги фонтана, и отрешенно произнес: — Значит, они все в Смертной грязи… или на дне моря. Благодарю вас, мистер Бонс. Джим, я буду ждать, когда ты вспомнишь. До встречи.

Полицейские ушли так стремительно, как будто наш маленький холл грозило вот-вот затопить.

— Спасибо вам, мистер Бонс, — заговорил я.

Старый капитан сидел, сгорбившись, и свистел горлом.

— Скажите: гипноз меня в самом деле убил бы?

Он поднял голову и прошелестел:

— Все, что было сразу до и после воздействия… вызвало бы непере… носимость. Тебя бы тошнило… от леса, от запахов… звуков… любого напоминания.

— Спасибо, — повторил я, пытаясь представить, от чего меня спас космолетчик, и не зная, как его отблагодарить.

— Мистер Бонс, — в холл заглянула Шейла; казалось, ее щеки дышат жаром, как только что испеченные булочки, — вас спрашивают по дальней связи. Джим, а тебя хотела видеть миссис Хокинс. Она у себя.

Бонс вскочил на ноги, точно разом выздоровел. Отмахнулся, когда я предложил помощь, и резво зашагал по коридору, а затем вниз, на первый этаж. Аппарат дальней связи у нас возле стойки администратора, и на моей памяти им пользовались едва ли десяток раз.

Холл сиял праздничным фейерверком — это Шейла позаботилась отметить мое возвращение. Сверкающие вихри — алые, фиолетовые, золотые — плясали на стенных экранах, чем-то похожие на стаю освещенных солнцем Птиц. Я задержался, чтобы помочь капитану Бонсу добраться после разговора в номер. Его приступ бодрости вряд ли будет долгим.

Старый космолетчик нырнул под круглый прозрачный козырек, опустился в кресло и нетерпеливо ткнул кнопку связи. Экран осветился, а козырек, под которым укрылся Билли Бонс, потемнел, не позволяя разглядеть снаружи лицо собеседника — я видел лишь смутное темное пятно. Голоса старого капитана и его визави доносились из-под козырька, похожие на журчание бегущей меж камней воды: работала глушилка.

Бонс слушал, что ему говорят, коротко отвечал, снова слушал. Затем произнес длинную фразу, сердито повысив голос, схватился за грудь и, видимо, долго не мог отдышаться — сидел, откинувшись на спинку кресла и запрокинув голову. Дальняя связь стоит немало, и я невольно сочувствовал собеседнику Бонса, которому приходилось ждать. Наконец старик снова подался к экрану.

Его убеждали, просили, чего-то требовали. Слышное мне «журчание» становилось то мягким, то громким и злым; космолетчик явно от чего-то отказывался. Потом, рассердившись, стукнул кулаком по колену, уронил трость, нагнулся ее поднять, и наружу вырвались слова, с которыми не справилась глушилка:

— Нет, Джон. Только не тебе!

Бонс выпрямился, и опять как будто забормотала в камнях вода.