Остров сокровищ

Объемы предстоящей работы впечатляли. Видимо, Баранов свозил сокровища на остров не один год, прежде чем спрятал все… ну, почти все в одном месте. Здесь были самые разнообразные камни: турмалины, изумруды, но больше всего — бриллиантов. Еще бы! Ведь Африка — их родина. С камешками было проще всего — мы просто насыпали их во фляги и котелки, да так и складывали в трюме. Сложнее было со слитками. Обилие форм, размеров и клейм вызывало уважение. Казалось, по клеймам на слитках можно было изучать географию. Здесь были и китайские, и американские с печатью Федерального Резерва, и германские и французские, и всякие-разные. Трудно было и с мелкими — мешки, в которые чуть-чуть пересыпали, просто рвались. Не легче было и с крупными — их приходилось связывать по двое и вешать на плечи.

Мы работали день и ночь, но конца-края сокровищам не было видно. Лишь к исходу третьего дня стало заметно, что куча в пещере Эмбер поубавилась. В этот же день бандиты дали о себе знать. Ветер донес крик со стороны крепости.

— Перепились, сволочи, — произнес одноногий.

Он пользовался полной свободой. Хотя бы потому, что бежать ему было некуда. Один с кораблем он вряд ли управился бы в море, не говоря о том, что единственный, кто мог проложить курс — это капитан, а уж его запугать вряд ли удалось бы. Тем более — теперь. К своим соратникам он уже тоже не мог вернуться. Лучшее, что его там ждало — это пуля в лоб. А могли еще и попытать…

— А, может, у них лихорадка и бред? — заметил доктор.

— Тоже очень даже может быть, — согласился Серебряков. — Но, в таком случае, разве не ваш долг — оказать им медицинскую помощь?

— Я — врач, но не идиот, — ответил Листьев. — Даже если они лежат при смерти, у них хватит дурости застрелить меня.

В самом деле остатки банды представляли серьезную проблему, если подумать. Что с ними делать? Застрелить? Никому не хотелось получить шальную пулю, когда сокровища не только найдены, но и погружены на «Скиф». Взять с собой? Тоже глупо. Чего и сколько они наговорят на суде — одному Богу известно. Гарантировать можно лишь то, что клад, нажитый непосильным трудом, у нас точно отожмут. А может и того хуже… к тому же, никто не исключал возможности, что на корабле они снова могут попытаться поднять бунт. Оставался третий вариант — самый разумный и самый гуманный — оставить их на острове. На том и порешили. Что произошло на острове, пущай и останется на острове. Кроме денег.

Мы оставили им достаточно оружия, провианта, одежду, кое-какие инструменты и прочую дребедень, без которой прожить было бы сложно. После чего подняли якорь и покинули остров.

Вскоре оказалось, что бандиты наблюдали за нами гораздо пристальнее, чем нам казалось. Проходя вдоль широкого песчаного пляжа мы увидели двоих — они стояли на коленях, подняв руки. Ветер доносил их мольбы, но мы уже все решили. Скажу честно, Романа, который купился на сладкие речи Серебрякова мне еще было немного жаль, но второй снисхождения не заслуживал. На мой взгляд.

Я уже было хотел попросить капитана о милости, и взять матроса на борт, но тут он схватил автомат, и дал очередь по «Скифу». Мы были уже слишком далеко, чтобы он попал, но жалось к нему сразу исчезла.

Плыли мы не домой. Кораблю требовался мелкий ремонт, ничего серьезного, но прежде чем пересечь половину земного шара, лучше подготовиться. Плюс, заканчивался провиант, большую часть которого мы оставили на острове. Да и вообще хотелось нормально выспаться в нормальной постели. Принять нормальный душ. Мы шли на Мадагаскар.

На второй день пути мы были в Туамасине. Перед входом в территориальные воды Мадагаскара то оружие, что у нас оставалось, отправилось за борт. Капитан колдовал над корабельным журналом, нивелируя поводы для нежелательных вопросов.

У меня, прожившего около месяца в полной изоляции, такое количество людей вызывало не совсем здоровый шок. Чего уж говорить про амазонку, бывшую на острове в одиночестве полтора года? Она заперлась в каюте и наотрез отказалась выходить в город. Смольный был еще слишком слаб, а Сергея мы оставили охранять кока.

В общем, благами цивилизации наслаждались лишь мы с Тороповым и Листьевым. Хотя… какие там блага? В первый день мы их и не успели почувствовать. Наевшись… нет, даже не наевшись! Нажравшись до отвала, мы уснули прямо за столом ресторана в гостинице. Никогда бы не подумал, что еда, простая еда, может доставлять такое удовольствие человеку! Ни консервы, ни однообразная стряпня кока, ни то, что готовила Эмбер (не скрою, вкусно, но с весьма однообразным набором продуктов) — все ни шло ни в какое сравнение с запеченным в углях поросенком со специями и пресными лепешками. Мы ели в гробовой тишине. Рвали мясо зубами, так, словно сбежали с голодного края. В принципе, так оно и было. И пили. Пили много. Хорошо было так, что потом до вечера было плохо.

А еще было чувство какого-то умиротворения, безопасности. Чувство, что все осталось позади.