Остров судьбы

Дино так и не смог примириться с тем, что она осталась служить в театре. Не то чтобы он ей не доверял, и все же это бросило на их жизнь тень, тень настороженности и непонимания. Дино считал себя виноватым в том, что не сумел сделать так, чтобы жена ни в чем не нуждалась и ни о чем не жалела, говоря иначе — сделать ее счастливой. А Орнелла страдала оттого, что видела перед собой не прежнего, безоглядно влюбленного в нее Дино, а другого человека, замкнутого, озабоченного проблемами, словно надевшего на себя невидимую узду.

Скрепя сердце Орнелла остановила экипаж, забралась внутрь и назвала адрес. Кучер хлестнул лошадей.

Пошел мокрый снег; он падал со странным монотонным шуршанием, заглушая остальные звуки. Мостовая была угольно-черной, тогда как деревья выглядели сказочно белыми, а тротуары — пепельно-серыми; их покрывал слой липкой и мокрой грязи.

Орнелла думала о том месте, куда ей пришлось поехать. Судя по словам господина Дюверне, это был салон некоей дамы, которая имела обыкновение приглашать к себе литераторов, художников, музыкантов.

Нынче утром, проходя мимо Орнеллы, руководитель труппы внезапно остановился и произнес:

— Гальяни? Не желаешь заработать? Алессию Бачелли пригласили спеть, но она не в настроении и не сможет поехать. Ты же знаешь ее репертуар?

Орнелла замерла. Алессия была солисткой; Орнелла не раз повторяла ее арии, но ехать куда-то, чтобы петь перед незнакомыми людьми?!

— Соглашайся, — Дюверне помахал бумажкой перед ее носом, — а то мне больше некому предложить. Не беспокойся, там соберется приличное общество, тебя никто не тронет. К тому же хозяйка салона обещала заплатить по-царски.

Не желая сердить Дюверне, который уже начал хмуриться, Орнелла взяла адрес. К тому же ей польстило, что руководитель труппы помнит ее имя.

Теперь она жалела, что согласилась. Одно дело петь перед публичными женщинами или присоединять свой голос к хору и совсем иное — выступать перед искушенными светскими людьми.

Дверь особняка отворил лакей, а потом Орнеллу встретила нарядная женщина, по-видимому, хозяйка салона, явно обладающая властью, умеющая очаровывать и пленять. Взглянув на Орнеллу с недосягаемой высоты, она холодно осведомилась:

— Вы Алессия Бачелли?

— Нет.

— Вы тоже прима?

— Я пою в хоре.

— Они что, сошли с ума?! Я приглашаю солистку, а мне присылают хористку! Имейте в виду, я не заплачу вам того, что обещано Алессии Бачелли. А если споете плохо, вообще ничего не получите.

Орнелла пожала плечами.

— Если хотите, я могу уехать.

— Еще чего! Мои гости ждут. Раздевайтесь и проходите в салон.

Орнелла сняла потрепанную накидку и осталась в простом черном платье. Окинув взглядом ее наряд, хозяйка брезгливо поморщилась.

— Что мне петь? — спросила Орнелла.

— Я не знаю, что вы умеете, — презрительно произнесла женщина.

Орнелла вошла в комнату. Она не слышала, что сказала присутствующим хозяйка, но чутко уловила притворные вздохи и пренебрежительные смешки.

Обстановка салона была роскошной. Большой камин с экраном, серебряные подсвечники, напольные зеркала. На круглых столиках красного дерева стояли бокалы с вином.

Орнелла не видела лиц людей, сидящих на мягких диванах. В ней жило желание отомстить за оскорбительный прием, бросить вызов высокомерию и фальши. Чем эти люди лучше той публики, для которой она пела в борделе?!

Орнелла выбрала «Лодоиску» Керубини[10]. Ей всегда нравилась эта героиня, отважно борющаяся за свободу и любовь. Арии Лодоиски были полны благородных, прекрасных, возвышенных чувств. Нарастающее напряжение, тревожное ожидание и наконец — встреча, завоеванная ценой тяжелых испытаний. Орнелла была Лодоиской, а присутствовавшие здесь мужчины и женщины — ее врагами, и она бросала свои чувства им в лицо.

Кристально чистый, полный магической силы голос корсиканки наполнил комнату, а следом — сердца и души людей. Слушая ее пение, они, кажется, не смели дышать. В какой-то миг Орнелла нашла взглядом хозяйку салона и с удивлением заметила, что по ее лицу текут слезы, пролагая бороздки в слое пудры и румян.

Потом Орнелле почудилось, что на нее смотрят знакомые глаза. На одном из диванов сидел… Джулио Гальяни!

На нем был новенький офицерский мундир, в его внешности появились блеск и лоск. Орнелла нашла, что он вызывающе красив: мужественное лицо, широкие плечи, поджарое тело, длинные стройные ноги. Брат Дино застыл с бокалом в руках, не донеся его до рта, и смотрел на нее во все глаза.

Когда Орнелла умолкла и поклонилась, раздались дружные хлопки, кто-то выкрикнул «браво!». Хозяйка салона встала и подошла к ней.

— Благодарю вас! Ваше пение воскресило во мне столько воспоминаний! Великолепная ария! Воистину новый взгляд на человеческие отношения! — искренне произнесла она и ласково предложила: — Поужинайте с нами.

Заметив заинтересованные взгляды мужчин, Орнелла быстро произнесла:

— Спасибо, но мне пора домой.

— Возьмите, — женщина сунула в руку девушки кошелек, — вы заслужили. Как вас зовут?

— Орнелла Санто, — ответила девушка. Ей не хотелось признаваться в знакомстве, а тем более в родстве с Джулио.