Остров Свободы

Я тоже с тревогой ожидал шторма, не зная как поведёт себя мой организм. Но сколько не прислушивался к своим ощущениям, даже малейшего признака морской болезни обнаружить не мог. А вот моя семья и многие другие уже лежали в лёжку. Но когда по корабельной связи объявили, что старший стюард раздаёт таблетки против рвоты, практически все рванулись в холл музыкального салона за таблетками. Но они мало кому помогли. Мою жену и сына сильно тошнило, но не рвало. А когда наступил обед, то при одной только мысли о еде их чуть не вырвало и они отказались идти кушать. В ресторане пустовало половина столов, а прежде чем подать пришедшим еду, официанты щедро поливали из чайников скатерти, чтобы по ним не скользила посуда и только потом ставили тарелки.

Шторм уже был девять баллов и по морю гнало огромные волны. Корабль то зарывался носом в водяные валы, до наоборот задирал его куда то в небо и по коридорам уже можно было ходить только цепляясь за поручни, тянущиеся вдоль стен. Впереди меня брёл с обеда ныряющей походкой бойчина, внезапно он рванул вперёд и попытался добежать до очередного серого пакета, торчавшего из-за поручня, но не успел. Тело изогнулось в непонятный знак и солдатский желудок в один момент исторгнул из себя только что проглоченный обед и наверно остатки завтрака. Увидев густую струю и ощутив желчный запах, я сам чуть не метнул обед на красную ковровую дорожку. Резко развернулся и побежал на палубу, где часто и быстро задышал широко открытым ртом. Вернулся к себе в каюту уже другим путём. Стюард только что убрал остатки блевотины, как из-за поворота коридора послышались новые звуки рвоты и стюард, матерясь на ходу, ринулся туда.

Жена и сын несчастными глазами встретили моё появление и выглядели они совсем не хорошо. Их не рвало, не ныли, но их здорово мутило. Я прилёг на кровать и решил немного вздремнуть, но не тут то было. Корабль был в килевой качке и когда нос задирался в небо меня сильно прижимало к переборке, а через сорок секунд нос уходил вниз и я съезжал по одеялу к краю постели. Хорошо, что на краю был небольшой бортик, который не давал мне каждые полторы минуты падать на пол каюты. Тоже самое происходило и с моими на противоположной постели, только в обратном порядке. Помучившись так минут десять и услышав, как по внутрикорабельной связи передали сообщение о запрете выхода на палубу в одиночном порядке и без причин, я решил сходить во взвод и проверить подчинённых. Каюты встретили меня сплошной лёжкой. Только замкомвзвод Воробьёв и другой сержант Перминов были свежими и сытыми, с сонной поволокой в глазах, встретили появление командира взвода. Из туалета доносились бессильные стоны, где над унитазом страдало сразу и одновременно трое солдат.

– Воробьёв и Перминов, отгадайте загадку. Что могут сделать одновременно трое мужиков, а что не могут две бабы? – С ходу весело мотнул головой на дверь туалета.

– Ну…, товарищ старший лейтенант, это бородатая загадка, – протянул Воробьёв, а Перминов задумался. Замкомвзвод посмотрел на товарища и, не дождавшись успеха локального мозгового штурма, весело выдал разгадку, – две баба не могут поссать одновременно в один унитаз, зато трое мужиков могут.

– Молодец, – я щёлкнул щелбан в лоб Перминову, который призывался из глухой сельской местности, – учись, пионер, и ощущай какая разница между городом и деревней. Видишь, как шустро замок ответил.

– Парни, вы мне нужны для одного дела. Я хочу на кинокамеру снять шторм с кормы, но сами видите как швыряет корабль с носа на корму. Поэтому достаньте верёвку, привяжете ко мне и я с кинокамерой вылезу к самой корме и оттуда снимаю шторм во всей его красе, а вы меня держите и страхуете. Давайте, я пошёл за камерой.

Через пятнадцать минут мы сосредоточились у дверей, выходящей на кормовую палубу, где находился прапорщик Лукин со своим патрульным. Даже через стекло двери было достаточно страшно смотреть на разгулявшуюся стихию. Волнами, в отличии от носа, корму не захлёстывало, но она гуляла как взбесившийся лифт, который сам по себе то уносился в небо, то ухал вниз.

Но мы были молодые, безбашенные и это был наш первый в жизни шторм. И мы даже не представляли какие опасности могли поджидать меня на корме.

С весёлыми шутками и подколками, меня обвязали крепкой капроновой верёвкой и открыли дверь. Первые десять шагов, прикрытый надстройкой я прошёл легко, но как только пересёк безопасную границу, как меня ударил с боку плотный поток ветра и чуть ли не потащило к борту, но в это время нос корабля пошёл вниз, корма наоборот стала задираться вверх, а от такого неожиданного манёвра я, не удержавшись, попятился назад, за что-то зацепился пяткой кроссовок, грянул спиной на палубу и покатился хрен его знает в какую сторону, не заботясь о своей безопасности, лишь переживая за сохранность камеры. Может быть, меня и выкинуло бы за борт, но страховочная верёвка сильно и больно впившаяся в тело, остановила моё беспорядочное кувыркание.