Остров Таусена

Он слегка поворачивается. И вскрикивает от пронизывающей боли.

Открывается дверь. Входит капитан Платов и говорит:

- Ну, очнулись? Очень больно?

- Да, - со стоном отвечает Гущин и видит, что это вовсе не Платов. Это даже ничем, кроме роста, не похожий на него человек.

С виду он пожилой, сухой и крепкий, синие глаза неподвижны, а голос напряжен, негибок, как у научившегося говорить глухонемого. Одет он в черный, наглухо застегнутый сюртук.

Человек подходит к Гущину улыбаясь, но улыбка у него какая-то неподвижная.

- Где мой товарищ? - тревожно спрашивает Гущин.

- Недалеко, - отвечает вошедший, - в соседней комнате. Он отделался легче, чем вы. Вы когда-нибудь выигрывали крупно в лотерею?

- При чем здесь лотерея? - удивляется Гущин.

- При том, что вам невероятно повезло, - говорит незнакомец. - Вы выиграли жизнь, тогда как был один шанс из миллиона.

У него заметный иностранный акцент, но говорит он по-русски довольно правильно.

- У меня сильные боли, - пожаловался Гущин.

- Пустяки, - отвечает собеседник. - У вас только все тело покрыто ссадинами, ушибами. Но ни вывиха, ни перелома, никакого серьезного повреждения, Я сделал вам перевязку. Вот примите-ка вторую порцию лекарства это будет и последняя.

Он берет со стола склянку и наливает из нее в столовую ложку бесцветную жидкость. Гущин проглатывает безвкусное лекарство. При этом ему приходится высоко поднять голову - опять очень больно, он с трудом подавляет стон.

- Вы судовой врач? - догадывается Гущин.

- Почему судовой? - удивляется собеседник. - Я никогда с судами дела не имел.

- Как не имели? Ведь вы и сейчас на судне?

- На каком судне? - изумляется собеседник. - Я говорю: с судами дел не имел, где судятся.

- Да не судебный, а судовой!.. О, как больно!

- Потерпите, скоро пройдет.

- А где Миронов? И куда мы идем?

- Никуда не идем. Вы лежите...

Превозмогая боль, Гущин сел на койке.

- ...теперь вы сидите, а я стою. И никакого Миронова здесь нет. Вашего товарища зовут Юрий Михайлович Цветков.

- Совершенно верно! Он жив?

- Вполне. Здоровье удовлетворительное. Даже лучше вашего.

- Я могу его видеть?

- Обязательно. Сейчас будем обедать. Вы ведь еще ничего не ели.

- О да!

Несмотря на боль, Гущин почувствовал сильный голод.

- Но мы не на дрифтере? - осторожно спросил он, уже догадываясь, что тут что-то не так.

- На каком дрифтере? Вы у меня в доме.

- В доме?

Гущин огляделся. Как же он раньше не сообразил! Действительно, ничего похожего на судно.

...Гудел и бесновался шторм, была морозная мгла, бешеные валы, смерть летела в лицо. Потом - провал, пустота. И пробуждение здесь... Но где же?

Хозяин как-то странно улыбнулся и пристально посмотрел на него неподвижными глазами.

- Вы мой гость, - ровным голосом произнес он, - а я еще не слышал от вас вашего имени.

Гущин смутился.

- Ничего, - сказал хозяин, - я уже знаю от Юрия Михайловича, что вас зовут Лев Петрович Гущин. А меня... Пойдемте обедать! - перебил он себя, открывая дверь в соседнюю комнату.

Боль как будто и вправду стала легче. Во всяком случае, Гущин забыл о ней, когда увидел Цветкова, живого и невредимого, если не считать большого сизого подтека под заплывшим левым глазом и крупной шишки с той же стороны. Минуту они смотрели один на другого, потом бросились друг другу в объятия. Может ли быть большая радость, чем увидеть живым друга, с кем уже простился навсегда?! Резкое движение вызвало сильную боль, но Гущин не обращал на нее внимания и смотрел, смотрел на Цветкова, в его светлые внимательные и ласковые глаза.

Руки Цветкова, покрытые веснушками и рыжеватыми волосками, были в нескольких местах перевязаны, рукава были высоко засучены.

- Тебе очень больно, Юра?

- Нет, не очень. Тебе, как видно, хуже.

Цветков сочувственно смотрел на резко похудевшее, заострившееся лицо товарища, его померкшие глаза.

- Нет, как будто начинает проходить.

Хозяин смотрел на них неподвижным взглядом и улыбался.

- Ну, сядем, - сказал он. - Сейчас нам подадут обед... А пока вам, видно, не терпится узнать, где вы.

Цветков и Гущин напряженно вглядывались в лицо хозяина.

Где же они, в самом деле?

Комната не больше десяти квадратных метров. Деревянная кровать, аккуратно застланная, небольшой круглый столик, за которым они не очень просторно поместились втроем; видимо, самодельный, некрашеный шкаф. Стол накрыт чистой, но вылинявшей светлой клеенкой. На стене - выцветший от времени портрет. Это женщина, пожилая, но моложавая, с добрым и в то же время энергичным лицом, с густыми, в разлет бровями.

- Вы находитесь на острове, - сказал хозяин.

- На каком? - удивился Гущин.

- Как мы здесь очутились? - спросил Цветков.

- Очутились вы здесь очень просто и вместе с тем весьма необыкновенно: вас выбросило на берег волной вместе с вашим катером. От него остались только щепки.

- Но что же это за остров? Где он находится? Как называется? расспрашивал Гущин.

- Где он, это я вам как-нибудь покажу на карте, - ответил хозяин, - хотя он на ней и не обозначен. И названия он до сих пор никакого не имеет.

- Вот так приключение, Юра! - воскликнул Гущин. - Попали на никому неизвестный остров!