Остров террористов

Наставшую минуту молчания было трудно переоценить. Люди замерли. Шелли застыла с открытым ртом, так и не найдя рукав своей куртки. Последняя вывалилась из ослабевшей руки Марка Рубинштейна, а сам Марк резко вспотел. Моника Родригес клацнула зубами, икнула. Анна Фридман как-то шумно выдохнула, растерянно взглянула на мать. Дон Лепард подхватил столбовую болезнь, когда нес бокал ко рту — так и не донес, раскрыв от изумления рот. Поперхнулся доктор Портер, стал надрывно кашлять. Из кухни высунулась смышленая мордашка Франчески. Она с интересом обозрела «актеров немой сцены», отыскала взглядом Андрея, понятливо хмыкнула. Косить под МИ-6 — Секретную разведслужбу королевства — было бы глупо. Внутренними делами в Великобритании ведала контрразведка МИ-5 — Секретная служба. В ее обязанности входила защита национальной безопасности от разного рода угроз — шпионажа, терроризма, распространения оружия массового уничтожения. Контрразведка активно оказывала консультации по безопасности фирмам и организациям — делая при этом некоторых сотрудников внештатными осведомителями. Служебные удостоверения были сделаны старательно, с фамилиями реальных «действующих лиц», однако серьезную проверку на подлинность они бы не прошли. Поэтому спешка была уместна.

— Вот черт… — Дон Лепард вышел из ступора, уставился на бокал в руке… и залпом выпил. Не пропадать же добру. Марк медленно, словно она была заминирована, поднял куртку жены, задумался, куда ее повесить — на крючок или на жену. Шелли сделала большие глаза.

— Э-э, минуточку… Это что же получается?

— А получается, что этот человек — никакой не брат моего отца, — вымолвила Анна. И как-то требовательно уставилась на Эмму: — Мама, ты что затеяла? Зачем это?

Эмма растерянно пожала плечами.

— Прошу простить, господа, что ввел вас в заблуждение, — объявил Андрей. — Этого требовала ситуация. Прошу понять и не возмущаться. Здание окружено сотрудниками Секретной службы. Сейчас сюда прибудут мои помощники. Расследуется дело национальной безопасности. В течение этой ночи мы должны прояснить обстоятельства смерти Алекса Фридмана.

— Но, позвольте, — пробормотал Лепард, — какое отношение Алекс Фридман имел к национальной безопасности? Мы с ним просто торговали недвижимостью…

— Неужели, мистер Лепард? — Андрей прищурился. — И вы не подозревали, что ваш партнер время от времени выполняет заказы военного и разведывательного ведомств? Вы такой наивный или собираетесь водить нас за нос? Вы ничего не хотите рассказать?

Партнер покойного пытался справиться с охватившей его дрожью — волнение так и лезло. «Заземлить бы человека», — сочувственно подумал Андрей. Йозеф Геббельс был, конечно, редкой сволочью, но его нетленный постулат про «чем чудовищнее ложь» удивительным образом работал.

— Всем остаться в гостиной, — распорядился Андрей, — никуда не выходить, меж собой не общаться. Любая попытка кому-то позвонить или воспользоваться Интернетом будет расценена как государственное преступление. Очень прошу не делать этого — все звонки из этого дома уже отслеживаются Технической службой.

В дверь постучали. Андрей открыл. Вторглись двое в невзрачных костюмах и с сосредоточенными лицами. Веприн неплохо смотрелся в очках, Полянский — с приклеенными усиками.

— Это агенты Хэнк и Вильямс, — представил коллег Андрей. — Они имеют ордер и все положенные инструкции. Приступайте, господа.

— Но, подождите, — взмолился Марк. — Так нельзя, мы не можем, вы нарушаете наше неотъемлемое право… Мне с утра на работу!

— Вы не шутите? — улыбнулся Андрей. — Не рассказывайте сказки, Марк. Вы работаете по субботам? А что касается вашего «неотъемлемого права» — то мы поговорим о нем в другое время и в другом месте. Прошу вас сесть — куда хотите, но вы должны остаться в этой гостиной. По мере надобности вас будут вызывать.

— Но мне домой надо! — пискнула перепуганная Моника. — Я еще ребенок, у меня родители! Они будут меня искать…

— Ничего, — отрезал Андрей. — Ваши родители знают, где вы находитесь. Придут за вами — мы с ними проведем беседу. Констебль!

Распахнулась парадная дверь, и на пороге образовался Гена Смолич в блеклом клетчатом костюме. Его распирало от важности:

— Слушаю, сэр!

— В дом никого не впускать и никого не выпускать! Будут упорствовать — вызывайте меня!

— Да, сэр! — дверь захлопнулась.

Начался какой-то цирк. Люди подчинялись, но возмущению их не было предела. Шелли бурчала, что это произвол, что, когда все закончится, она будет жаловаться в суд по правам человека! Она ни в чем не виновата! И муж ее (который обильно потел и являл полную противоположность ее словам) ни в чем не виноват! «Я не понимаю, что происходит, — ворчал доктор Портер, — нас хотят обвинить в смерти Алекса? В смерти, которая наступила от инфаркта? Что происходит? Пожалели бы вдову и ребенка!»