Остров тридцати гробов

Некоторые из оставшихся в живых плыли изо всех сил, пытаясь спастись, двое остались позади.

Их тут же взяли на мушку, и две головы скрылись под водой.

— Да вы только посмотрите на них! — хрипела бретонка. — Это же охота! А эти люди — дичь! Ах, бедные, бедные!

Раздался еще один выстрел. Еще одна черная точка скрылась из виду.

Вероника была вне себя от отчаяния. Она принялась трясти решетку на подоконнике, словно прутья клетки, в которую ее посадили.

— Ворский! Ворский! — стонала она, охваченная воспоминаниями о муже. — Это сын Ворского!

Вдруг она почувствовала, как чьи-то руки схватили ее за горло, и прямо перед собой увидела искаженное лицо Онорины.

— Это твой сын, твой, — бормотала бретонка. — Будь ты проклята! Ты родила чудовище и будешь за это наказана!

В припадке безудержного веселья она захохотала, топая ногами по полу.

— Крест! Вот именно, крест! Ты взойдешь на крест! В руки тебе вонзятся гвозди! Вот это будет кара! Гвозди в руки!

Бретонка сошла с ума.

Вероника высвободилась и попыталась силою уложить ее в постель, но охваченная злобной яростью Онорина оттолкнула ее так, что та чуть не упала, и в мгновение ока вспрыгнула на подоконник.

Стоя в оконном проеме и простирая к морю руки, она снова закричала:

— Франсуа! Франсуа!

Поскольку дом стоял на склоне, окно с этой стороны находилось ближе к земле. Бретонка спрыгнула на дорожку, перебежала ее и, продравшись сквозь росшие вдоль нее деревья, бросилась к скалам, отвесно спускавшимся к морю.

На секунду остановившись, она трижды выкрикнула имя выращенного ею мальчика и бросилась в пропасть головою вниз.

Охота на море подошла к концу.

Одна за другой головы пловцов скрылись в пучине. Избиение завершилось.

Лодка с Франсуа и Стефаном на борту устремилась к побережью Бретани, к пляжам Бег-Мейля и Конкарно.

Вероника осталась на острове Тридцати Гробов в одиночестве.

5. ЧЕТЫРЕ ЖЕНЩИНЫ НА ЧЕТЫРЕХ КРЕСТАХ

Вероника осталась на острове Тридцати Гробов в одиночестве. Вплоть до минуты, когда солнце скрылось за горизонтом среди нависших над морем туч, она неподвижно просидела у окна, в бессилье обхватив голову руками и опершись о подоконник.

Случившееся вновь и вновь проходило перед нею в глубинах ее сознания, словно живые картины. Она пыталась их не видеть, но порою они вставали у нее в мозгу настолько отчетливо, что ей казалось, будто она опять переживает эти душераздирающие минуты.

Вероника так и не пыталась отыскать объяснение всему произошедшему, не пробовала строить предположения, которые могли бы прояснить ужасную трагедию. Она решила, что Франсуа и Стефан Мару сошли с ума, так как ничем другим объяснить их действия не могла. И, полагая убийц сумасшедшими, она даже не пыталась приписать им какие-либо осмысленные намерения или планы.

К тому же безумие Онорины побудило Веронику считать, что все эти события вызваны неким умственным расстройством, жертвами которого стали все жители Сарека. Она и сама чувствовала, что в какие-то мгновения рассудок у нее слабеет, мысли растворяются в тумане и вокруг появляются некие невидимые призраки.

Наконец Вероника забылась сном, но он был настолько тревожен, она чувствовала себя в нем настолько несчастной, что даже разрыдалась. Однако сквозь сон ей показалось, что она слышит какой-то легкий шум, который ее оцепенелый рассудок оценил как враждебный. Приближался враг. Вероника открыла глаза.

В трех шагах от нее сидел странный зверек: он был весь покрыт шерстью цвета кофе с молоком, а передние лапки скрестил, словно человек руки.

Вероника тут же вспомнила, как Онорина рассказывала ей о собачонке Франсуа — милой, преданной и очень забавной. Она даже вспомнила ее кличку: Дело-в-шляпе.

Она вполголоса произнесла это имя и не смогла удержаться от гневного жеста, ей захотелось прогнать животное, носящее столь иронически прозвучавшее прозвище. Дело-в-шляпе! Ей мгновенно вспомнились все жертвы страшной бури: погибшие жители Сарека, убитый отец, покончившая с собой Онорина, сошедший с ума Франсуа. Дело в шляпе, нечего сказать!

Однако собака не двигалась. Она служила, причем именно так, как описала Онорина: голова немного набок, один глаз прикрыт, передние лапки скрещены, а на мордочке и в самом деле нечто вроде улыбки.

Теперь Вероника вспомнила: таким манером Дело-в-шляпе выражал сочувствие тем, кто пребывал в горе. Дело-в-шляпе не выносил слез. Когда кто-нибудь плакал, он принимался служить, пока плакавший не улыбался ему в ответ и не начинал его гладить.

Вероника не улыбнулась, однако прижала пса к груди и проговорила:

— Нет, милый песик, дело вовсе не в шляпе. Напротив, дело — хуже некуда. И тем не менее нужно жить — не так ли? — и не сойти с ума, как другие…

Необходимость поддержать силы заставила молодую женщину действовать. Она спустилась в кухню, нашла там какую-то снедь, добрую половину которой отдала собаке. Затем снова поднялась наверх.