Остров тринадцати приговоренных

Никто не исключал возможность провала, более того, большинство были к нему почти готовы, просто всем хотелось определенности, а эта простая версия так хорошо вписывалась, так гладко ложилась, что ее было грех не использовать.

– Давайте я, – предложил свои услуги Аркадий.

Никто не стал возражать, и поэтому, когда он наклонился к сейфу, остальные разошлись на безопасное расстояние, лишь Василий остался рядом.

– Не доверяешь? – ухмыльнулся Аркадий. – Зря.

– Я знаю, ты жить не стремишься, – пояснил свое поведение Василий, – смерти ищешь, а мне сейчас никак нельзя, я, можно сказать, как почтальон Печкин, только жить начинаю.

– Ого, – удивился Аркадий. – А куда делся депрессивный Вася, у которого жизнь – это предатель и палач?

– А у меня, как выяснилось, мама выздоровела, – улыбнулся бывший охранник. – А если точнее, то и не болела никогда. Наш Алекс так хотел меня к себе, что нащупал мою ахиллесову пяту и посильнее надавил на нее.

– Вот гад, – удивился такому коварству Аркадий. Он уже набрал три буквы на экране сейфа. Делал он это очень медленно, боясь ошибиться и что-нибудь испортить.

– Согласен, – махнул головой Вася, – поэтому у меня никакого раскаянья, что я его не уберег. Ну вот нисколечко.

– Но я думаю все же, – продолжая нажимать буквы в длинном имени Александр, предположил Аркадий, – что жизнь ты заново начинаешь не только из-за мамы.

– Ты знаешь, все это встряхнуло меня, – Вася, такой большой и брутальный, словно маленькая девочка у елки, сидел у сейфа и ждал чуда. – Я понял, что счастье в жизни идет только от людей. Нет, профессия – это замечательно, а такая, как была у меня, прекрасна вдвойне – спасать жизни людей. Но это всего лишь долг, который мы отдаем миру за то, что живем. Врачи лечат, учителя учат и так далее, это все плата за нахождение на планете Земля. А невероятные эмоции для нашей души, ради которых мы приходим в мир, могут дать только люди. Мама, гладящая по голове ребенка, девушка, неистово целующая любимого, приехавшего из дальней командировки. Только люди могут делиться друг с другом той энергией, которая делает нас счастливыми, больше никак. У меня же кроме мамы и не было никого, даже друзей. Получается, все тридцать лет я только платил за то, что я здесь, и не видел счастья, ну кроме любви мамы. Может, поэтому ее болезнь не просто перевернула мою жизнь, она перекрыла мне кислород.

– Разве так бывает, когда в тридцать лет нет друзей и любимых? – удивился Аркадий. Он уже набрал восемь букв, осталась только одна.

– Бывает, – ответил Вася, – когда человек путает понятия «долг» и «жизнь». Ладно, давай, – махнул он рукой, словно скомандовав Аркадию нажать кнопку «ok», и зажмурил глаза, как маленький ребенок.

Нет плохих людей

– Просто так не встречаются люди,
Нам все встречи зачем-то даны
На раздробленном перепутье
Одной непростой судьбы.

Перекрестки, виляя дорогами,

Точно знают, кого нам послать
Под надуманными предлогами,
Заставляя нас оживать.

Каждый путник, что повстречался,

Хоть на миг пересекся судьбой,
Пусть невольно, но обменялся,
Мудрость жизни деля с тобой.

Люди просто так не встречаются,

Нам все встречи зачем-то даны.
Лишь у избранных получается,
Распознать подсказки судьбы.

Так хорошо на этом острове обитали не чувствовали себя ни разу за три дня нахождения. У них получилось, они справились. За сутки до указанного срока справились. Алекс, не зная на самом деле, есть ли настоящий убийца, записал себя в виновники смерти брата. Их логика сработала, и имя Александр открыло злосчастный сейф. В железном ящике находилось двенадцать доз, и было понятно, кого не посчитал Алекс, скорее всего, Вольдемара, которого изначально не должно было быть на острове. Хотя, возможно, дозы распределялись после их приезда, и тогда он не посчитал себя, ведь он выпил яд только на второй день. Как бы там ни было, сейчас этого уже не узнать никогда, и потому обитатели острова, кто со слезами на глазах, как Сандра, кто с неохотой, как Аркадий, все же выпили долгожданную жидкость. Возбуждение не отпускало, и потому все оставались у бассейна, пили вино, по очереди пели под гитару и молчали. Но это молчание очень отличалось от предыдущего, оно было уставшее и спокойное, почти умиротворенное.

– Ты неохотно пил антидот, – сказала Марго Аркадию, подойдя к барной стойке.

На улице Бронеслав пел очередную песню, и у Марго даже промелькнула мысль, а может, это у Брони получается лучше, чем актерство, может, ему на эстраду надо?