Остров в море наслаждений

Так как взгляд Потапкина безошибочно нашел в толпе друзей именно Олю и остановился на ней, никуда не двигаясь дальше, то у Оли просто не было другого выхода, кроме как шагнуть вперед.

– Как вы узнали? – тихо спросила она у Потапкина.

– Архивные бумаги, моя девочка, – произнес в ответ следователь. – Слышала про такое?

Обращаясь уже ко всей компании, он провозгласил:

– Так что, можно считать, пропавшую Женю мы нашли. Вот она, какая красавица вымахала!

Все молчали. Один Сашка едва слышно ахнул. Да еще дядя Сережа крякнул, обращаясь к своей жене:

– Это чего же делается, мать?

Но тетя Валя шикнула на мужа. Она смотрела на свое дитя с такой неподдельной тревогой и болью, что было ясно: пусть Оля и не родная, а всего лишь приемная дочь тети Вали, но любят и жалеют ее даже больше, чем иные родители свое собственное родное дитя.

Тревога тети Вали была напрасна. Потапкин не торопился обвинять Олю в совершении каких-либо тяжких грехов.

Вместо этого следователь сказал ей:

– У меня есть новости касательно вашего отца.

– Отца?

Оля кинула взгляд в сторону дяди Сережи. Потапкин перехватил этот ее взгляд и покачал головой:

– Нет, разговор пойдет о вашем родном отце. Вы знали, что он приходился братом тетушке вашего мужа?

– Я… У меня была его фотография, – принялась объяснять Оля. – Но только сегодня мы нашли в альбоме тети Гали похожую фотографию, и я… и мы…

– Мы? – перебил ее следователь. – Кто это «мы»?

– Ну, мы с девочками и мамой…

– Ах, ну да, конечно! – громко хмыкнул Потапкин. – Как же это я мог забыть? Дело и тут не обошлось без наших великих сыщиков.

Видя удивленные лица друзей, он кинул в их сторону:

– Разумеется, я навел справки и о вас. Сделал запрос в ваше отделение полиции, откуда пришла весьма любопытная информация. Оказывается, вы просто обожаете совать носы не в свое дело. Да еще и своих мужчин к этому же приплели!

– Но мы всего лишь хотели вам помочь.

– Благодарю! Я уже говорил вам, что в добровольных помощниках не нуждаюсь. Каждый должен заниматься своим делом, иначе толку не будет.

И Потапкин недовольно насупился. Было видно, что все происходящее ему сильно не нравится. Но такой уж был сварливый характер у этого человека, что ему вообще мало что нравилось.

– А что вы говорили про моего папу? – робко произнесла Оля, которой очень хотелось услышать продолжение речи следователя. – Он… Он жив?

Следователь отрицательно покачал головой, и личико Оли потухло.

– Значит, умер.

– Да, но не так давно, как мы все думали.

– Что?

– Это случилось не тридцать лет назад, как нам говорила ваша тетушка, а меньше года назад.

– И откуда вы это узнали?

– Из бумаг нашего уважаемого или, как правильнее теперь его будет называть, малоуважаемого Ефима Семеновича.

– И… и там было сказано про моего папу? – удивленно произнесла Оля, распахивая свои большие глаза.

– И про вашего папу. И про тетю Галю. И про ее супруга.

– Но почему? Они что, все трое были связаны между собой?

Вместо следователя ей ответил Строчинский, который был настроен куда дружелюбнее по отношению к компании. Он не скрывал, что ему нравится их активная позиция и отношение к жизни, и сейчас охотно поведал то, что ему удалось узнать от полиции:

– Наш с вами Ефим Семенович с молодых лет отличался разносторонними дарованиями. Он был не только талантливым юристом, но знал также пять языков, три из них в совершенстве. Помимо этого, в юности он участвовал в автомобильных гонках, устраивал конкурсы красоты и даже выступал одно время в качестве продюсера нескольких более или менее успешных эстрадных коллективов.

– И зачем нам эта информация? – недовольно перебил его Сашка.

Строчинский ничуть не обиделся на ремарку, все также невозмутимо он продолжал дальше:

– Но этим его таланты не ограничивались. Окружающие знали лишь о некоторых его дарованиях, но оказывается, еще и эпистолярный жанр не давал Ефиму Семеновичу покоя. Он вел своеобразный дневник, в который записывал привлекшие его внимание истории из числа тех, что ему доводилось узнать от своих клиентов. Я читал этот дневник и могу сказать, что Ефим Семенович обладал несомненным талантом повествователя. А истории, которые он описывал, могли бы послужить основой для многих детективных романов.

– Читать эту писанину и впрямь увлекательно, – не сдержался, буркнул все-таки Потапкин. – Но говорите о нашем деле.

– Так я о нем и говорю, – спохватился Строчинский. – Вашей тетушке и ее деяниям в дневнике Ефима Семеновича была посвящена не одна страница и даже не одна глава. Могу сказать, что покойная была незаурядной личностью, ведь ей удалось обвести вокруг пальца даже меня. Когда мы с ней познакомились, я счел ее мелкой лгуньей, не более того. Но оказывается, эта дамочка обладала редкой беспринципностью, и единственным ее идеалом были деньги.

– Да, денег у покойницы было много, – с каким-то даже удовлетворением подтвердил Потапкин. – Очень-очень много!

Почему-то эта фраза в его устах прозвучала угрожающе. Все снова поежились и нетерпеливо уставились на Строчинского, который внушал компании куда меньший трепет.

И Строчинский их не подвел.