Остров в море. Пруд белых лилий

Штеффи смотрела на Сильвию. Та была всерьез намерена сделать это. Единственная надежда Штеффи – школьный звонок.

Сильвия сделала еще один шаг.

– Прости, – сказала Штеффи.

– На коленях.

– Нет.

– Иначе не пойдет, – сказала Сильвия. И тут Барбру потянула Штеффи вниз. Штеффи упала на колени.

– Говори!

– Прости.

– Скажи: «Прости, что я испортила твой велосипед».

– Прости, что я испортила твой велосипед.

– И целуй мне ногу.

Сильвия вытянула свою дамскую сандалию рядом с лицом Штеффи.

– Целуй!

Барбру надавила Штеффи на шею. Она сжала губы, когда ее лицо коснулось ноги Сильвии.

Тут наконец прозвенел звонок.

Глава 34

Вокруг домов в поселке изумрудной зеленью сияли молодые садовые газоны. Невысокие яблони были усыпаны бело-розовыми цветами, а кусты сирени – гроздьями белых и лиловых почек.

У дома на краю земли не было сада с яблонями и сиренью. Он стоял открытый всем ветрам с моря. Но на берегу между камней пробивались низкие цветочки: желтые, белые и всех оттенков розового, от самого бледного до пунцового. Из расселин выглядывали фиолетовые островки анютиных глазок.

Пестро-коричневая гага направлялась со своими птенцами к воде. Птенцы были желто-коричневые и очень пушистые. Они послушно поплыли гуськом за матерью.

– Зайди-ка, примерь! – крикнула из окна тетя Марта.

Она шила платье для праздника по случаю окончания учебного года. Ткань была красивая, с мелким розово-голубым цветочным рисунком. Штеффи хотелось платье, застегивающееся спереди, с воротником и оборкой. Так она бы выглядела взрослее, но тетя Марта сказала, что такое платье слишком сложно сшить. Она сделала простой поясок спереди, небольшой круглый воротник и молнию на спине.

– Ай, – вскрикнула Штеффи, когда тетя Марта, втыкая булавки, нечаянно уколола ее в плечо.

– Стой спокойно, тогда ничего не случится, – сказала тетя Марта.

Когда все булавки были на месте, Штеффи позволили взглянуть на себя в зеркало. Юбка была очень пышной. Когда Штеффи покружилась, она поднялась «солнышком».

– Не стой перед зеркалом, – сказала тетя Марта. – Тщеславие – это грех.

Но сама она выглядела довольной и, оценив платье, убрала нитку, приставшую к юбке.

Вечером накануне праздника тетя Марта выгладила новое платье и накрахмалила нижнюю юбку, придающую особую пышность. Ткань казалась одеревеневшей и шуршала, когда Штеффи натягивала нижнюю юбку через голову.

У Штеффи было праздничное настроение. Платье было первой новой вещью, которую она получила с тех пор, как приехала на остров, не считая белья и чулок, которые тетя Марта купила, выписав по почте, и шапочки с варежками, подаренных на Рождество.

Садясь на велосипед, Штеффи старалась быть особенно аккуратной, боясь помять юбку. Она позволила ей свободно спадать на багажник, разгладила рукой, проследив, чтобы ткань не застряла в спицах.

Дети собрались в школе, а затем отправились в церковь. Почти у всех девочек были новые платья. Платье у Сильвии застегивалось спереди, совсем как мечтала Штеффи. Но ни у кого не было такой пышной юбки, как у нее.

Речь старшего преподавателя в церкви, казалось, никогда не закончится. Он долго говорил о «мрачной тени войны над Европой» и наставлял ребят не только играть, но и быть особенно послушными и добрыми в «это суровое время».

Деревянная скамья была жесткой, а накрахмаленная нижняя юбка больно врезалась в талию.

– Большинство из вас осенью вернутся за свои парты, – сказал старший преподаватель. – Но для учеников шестого класса это последнее торжество в честь окончания занятий здесь в школе. Вам особенно я хочу пожелать счастья, как тем, кто продолжит учебу в Гётеборге, так и тем, кто заканчивает школу. Подумайте о том, что какое бы место в жизни вы ни заняли, у вас всегда есть предназначение. Неважно, что вы делаете, главное, делайте это хорошо.

«Конечно же важно, – подумала Штеффи. – Если хочешь, можешь делать хорошо. Но только не то, что презираешь».

Старший преподаватель продолжал:

– Мы с фрекен Бергстрём, разумеется, особенно гордимся тем, что в этом году целых пять учеников продолжат свое образование. Это делает честь нашей школе.

Сильвия сидела наискосок от Штеффи. Она самодовольно улыбалась, словно старший преподаватель обращался только к ней.

– А теперь, – сказал старший преподаватель, – я должен распределить награды для особенно отличившихся учеников выпускного класса. Фрекен Бергстрём, не могли бы вы выйти и помочь мне?

Учительница Штеффи встала рядом со старшим преподавателем, держа стопку книг. Она протянула ему маленький листок бумаги.

– Ингрид Андерссон, – прочитал преподаватель.

Ингрид вышла, получила книгу, пожала старшему преподавателю руку и сделала книксен, прежде чем вернуться на свое место.

– Бертиль Эрикссон.

Штеффи посмотрела на картину, висевшую на стене у бокового прохода. На ней был изображен пожилой мужчина в черной одежде, с жестким воротником, выдающимся вперед. Воротник напоминал большой белый цветок. Ей стало интересно, не был ли он таким же жестким, как ее нижняя юбка.

Брита толкнула ее в бок.

– Не слышишь? – прошептала она. – Это ты.