Остров в огне

— Двоим взять топоры! — скомандовал капитан. — Остальные приготовьтесь стрелять!

У каждого американца к поясу был прикреплен топорик с дубовым топорищем и широким лезвием. Он крайне необходим при ведении войны в лесистой местности. Но сперва попробовали сделать иначе. Солдаты поставили винтовки к стене и, разбежавшись, изо всех сил толкнули дверь. После трех ударов она развалилась надвое. В проем бросился возбужденный Браво. Тут же обрушился косяк. Вход открылся настежь, и взорам предстала банда перепуганных людоедов.

Папароль в страхе опустил нож, занесенный над висевшим вниз головой Пабло. Десять солдат во главе с капитаном врезались в толпу идолопоклонников, оставив позади немало раненых и мертвых. Подбежали к алтарю, и офицер саблей перерезал веревку. Пабло, почти без сознания, упал ему на руки.

Тут же Роберто увидел связанных, валявшихся на полу Долорес и Фрикет. Он тотчас освободил их и, протягивая ребенка Фрикет, сказал дрожащим от волнения голосом:

— Мадемуазель, я никому не хотел уступить честь вернуть вам живым этого славного мальчугана.

— Да благословит вас Бог, капитан, за то, что вы не дали совершиться чудовищному преступлению… Спасибо вам, сердечное спасибо за наше спасение… Спасибо и вашим смельчакам.

— Роберто, — подхватила Долорес, — я вам признательна до конца дней, дорогой товарищ и соратник.

А Пабло, не веря тому, что больше не висит вниз головой, не видит огромного негра с ножом в руке, и не зная, как выразить радость и благодарность, схватился обеими руками за голову офицера и поцеловал.

— А меня, — раздался радостный, хоть и усталый голос, — меня никто не поцелует?.. Никто мне ничего не скажет?

— Кармен! — с удивлением воскликнули Долорес, Фрикет и Пабло.

— Это — главная ваша спасительница, — заявил капитан. — Сеньорита Кармен сделала больше, чем все мы вместе.

Девушка, вне себя от счастья, горячо обнимала друзей, а капитан по-хозяйски оглядывал своих солдат и врагов.

Людоеды постепенно приходили в себя. Заметив, что стоявших вокруг алтаря не так уж много — всего одиннадцать человек, — они решили дать отпор. Их-то было, по крайней мере, человек триста, да к тому же большинство вооружены мачете. Вполне можно было одолеть противника.

Поняв, что намеченная жертва ускользает, папароль принялся незаметно собирать вокруг себя самых сильных, смелых и фанатичных приверженцев. Тихо, вкрадчиво он объяснил, что такого случая больше не представится. Три жертвы, да еще с белой кожей! Бог никогда не простит, если этих людей уведут. Нужно любой ценой снова завладеть ими. Когда папароль заметил, что ужас прошел и глаза негров снова загорелись от жадности, он поднял нож и зычно крикнул:

— Смерть!.. Смерть солдатам!.. Те, кто умрут в борьбе за Воду, воскреснут. Смерть!.. Смерть!..

При этих словах, что так соответствовали их самому горячему желанию, возбужденные негры с воем бросились на небольшую группу чужаков.

На редкость спокойным голосом капитан приказал:

— Целься!.. Огонь!

Десять выстрелов прогремели как один. Так, залпом, умеют стрелять только в отборных войсках. К тому же современное оружие имеет огромную пробивную силу. Каждая пуля, выпущенная в сгрудившихся людей, поражала, проходя насквозь, сразу пятерых или шестерых. Неудивительно, что от первого же залпа толпа поредела.

Капитан снова скомандовал, но по-иному:

— Беглый огонь!

Воодушевленные результатом, солдаты начали стрелять, тщательно прицеливаясь. Совершенно случайно — папароль забыл об опасности — ни одна пуля его не затронула. Его яркие лохмотья обращали на себя внимание. Но он, взобравшись на табурет, под свист пуль сулил мертвым немедленное воскрешение. Один из солдат прицелился и крикнул:

— Получай же, обманщик! Попробуй-ка воскреснуть!

Череп папароля раскололся. Тело рухнуло на пол.

Мамароль, увидев, что ее напарник убит, пришла в неописуемую ярость. В бешенстве закричав, она попыталась остановить своих людей, в панике ринувшихся к выходу. Старуха подбежала к клетке со змеем, схватила священное животное, воплощение божества; тот обвился вокруг ее тела, вытянув вперед плоскую голову.

— Остановитесь!.. Остановитесь! — кричала она. — Бог этого желает… Бог вам приказывает! Смерть солдатам!.. Смерть!

Но время чудес прошло. В грудь старой людоедки попала пуля, и она упала. Разорванный надвое тем же выстрелом змей какое-то время еще трепыхался, а потом затих.

Смерть ворожеи и ее идола привели почитателей Воду в полное смятение. Все бросились врассыпную, толкаясь, давя друг друга, крича:

— Ох, горе нам!.. Горе нам всем!.. Бог умер!.. Бог умер!..

Храм мгновенно опустел. Лишь кое-где среди трупов виднелись раненые и умирающие. Как всегда после насилия, наступила напряженная тишина. Сменив стоявший в зале невероятный шум и гам, она даже как-то давила.

Раздался голос, идущий от входа, из той части храма, что была не освещена:

— Ах ты, черт!.. Я добрался слишком поздно!.. А мне бы хотелось поколотить тех, кто продырявил мне корпус…

— Мариус! — воскликнули крайне удивленные и обрадованные Фрикет и Долорес.