Остров великанов (с илл.)

О прошлом Филимову напоминал лишь Альберт Ребане. Об истинном лице Альберта он мог только догадываться. Филимов чувствовал, что ночью замок живет иной, незримой, непонятной жизнью. Мрачные подземные коридоры, бесчисленные ходы и застенки хранили какую-то тайну. Встреча с Альбертом в приемной генерала, слова Лорингера об агентах, подозрительное заключение Альберта в концлагерь и, наконец, 4 ноября 1944 года, когда заключенных пригнали в Тормикюла для погрузки на немецкий корабль какого-то ценного груза, который из-за взрыва немцы не смогли вывезти с острова, — все эти случайно узнанные факты наводили Филимова на тяжелые размышления. Он знал, что Альберт с кем-то встречается по ночам. Филимов дважды видел ночью в мустамяэском парке неизвестного в военной форме и оба раза — у стен замка, где находилась, как думал моряк, потайная дверь на лестницу, по которой можно было проникнуть в кабинет Альберта.

Филимов решил наблюдать за паралитиком.

Но случилось неожиданное.

Пригласив во время юбилейного вечера Филимова в свой кабинет, Альберт Ребане сам назвал имя генерала Лорингера.

— Слушайте, Филимов… — он закашлялся, отхлебывая из своего бокала крепчайший коктейль, — вы не находите, что мы крепко связаны с вами одной веревочкой?

— Связаны, — усмехнулся моряк, — как два мешка с балластом, которые давно пора за борт.

— Э-э, нет, милейший капитан, не так-то скоро! Мы еще тряхнем стариной. Благословенные времена Пятса и Лайдонера еще вернутся.

Филимов насторожился. Паралитик внимательно посмотрел на него и вкрадчиво продолжал:

— Видите ли, я говорю с вами откровенно, поскольку вы человек из нашего лагеря. Да-да, вы целиком наш. Об этом красноречиво свидетельствует ваша встреча с генералом Лорингером. Оставьте бредни о России. Здесь вы нужнее. Эстония оценит ваши заслуги, дорогой Макс!

Брезгливым жестом Филимов остановил паралитика. Думая о своем, он, не поднимая головы, медленно заговорил:

— Я знаю моря, как морщины своей ладони, я тонул столько раз, сколько трещин на этом старом столе, но умереть я хочу только в России… Свою вину я искупил страданиями. Я перенес неслыханные муки, сидел в тюрьмах, гестапо собирались меня расстрелять, но я остался жить… жить только для того, чтобы последний раз взглянуть на те места, где родился и начинал жизнь честным человеком. — Залпом осушив бокал, Филимов устало прикрыл глаза.

— Хе-хе, старина, такие вещи не прощаются, — зло усмехнулся Альберт. — Я еще не знаю, чем кончится для _ вас история с найденными бумагами генерала Лорингера. Хочу предупредить вас об одной вещи, строго добавил Ребане: — эти бумаги могут принести вам серьезные неприятности. Дело в том, что о них уже известно пограничникам. Не далее как завтра за ними явятся, и я не знаю, что вы будете отвечать, если вдруг папка окажется пустой или, предположим, там будет недоставать некоторых документов, о которых, будьте спокойны, им станет известно… Но я могу помочь. — Взглянув на дремлющего Филимова, Ребане осекся… — Что с вами? Вы, кажется, совершенно раскисли. Прекратите пить, черт вас побери!

— Я слушаю, — не открывая глаз, произнес Филимов. — Говорите прямо, чего вы от меня хотите.

— Хорошо, скажу, — подумав, согласился Альберт. — Меня не интересуют бумаги Лорингера. Бог с ними. Дайте мне рапорт этого… Вальтера, а за остальное не беспокойтесь.

— В папке рапорта не было.

— Что такое?

— Да, не было! — раздраженно повторил Филимов. — Я просмотрел все документы.

— Не хотите ли вы сказать, что его выкрали? — тихо спросил Альберт.

— Этого не могло быть. Сейф был заперт. Ключ находился у меня в кармане.

— Тогда вы лжете, Макс! Клянусь честью… или вы сейчас же вернете мне рапорт, или вы пожалеете о своем упрямстве. Прежде всего не забывайте о своей подмоченной репутации. Да-да, я говорю о вашем прошлом!

— О каком именно? — прорычал Филимов. Лицо его побагровело.

Паралитик нервно подкатил к письменному столу и, вытащив формуляр, потряс им перед носом Филимова:

— Смотрите сюда, — Альберт показал Филимову его послужной список. — "Моряк торгового флота Максим Аполлонович Филимов. Бежал из России с разбитыми белогвардейскими частями генерала Юденича… Член "Союза освобождения России". Если вы вернете рапорт, формуляр будет у вас…

Рука Филимова потянулась к тяжелой бутылке.

Альберт побледнел.

— Оставьте! — задохнулся он, хватая Филимова за рукав.

Завязалась борьба. Свободной рукой паралитик со страшной силой ударил Филимова в лицо. Голова старика, качнувшись, как маятник, бессильно опрокинулась на спинку кресла.

В кабинет вошла Кярт Реблне.

— Чай подан, — сказала она. Поняв с первого взгляда, что здесь произошло, Ребане громко добавила: — Гости ждут, прошу к столу. Где рапорт? — тихо спросила она.

— Он уверяет меня, будто рапорта в папке не было…

— Что за чушь!

— Придется заняться, — кивнул Альберт на пьяно посапывающего Филимова.

— Пойдем, — помолчав, сказала Ребане. — Не забывай, что ты юбиляр. — Она вышла из кабинета.