Остров Веры

Вера улыбнулась. Какой он милый, смешной и нелепый — и в то же время гениальный. Она почувствовала, что в ее душе что-то повернулось, и Антон предстал перед ней в ином свете. А ведь он действительно гениален. Любит ли он ее, любит ли она его? Да какая разница! И к черту любовь, которая приносит только крушение надежд, отчаяние и боль. Быть рядом с талантливым, неординарным человеком, помогать ему, быть полезной — это так… благородно. Пусть даже в качестве друга. Да. Вера оценила свои новые ощущения и осталась довольна сделанными выводами.

— Хорошо. Согласна. С этого момента я официально твоя муза. Но только это наш с тобой секрет, — шутливо провозгласила Вера и приложила палец к улыбающимся губам. — Никому!

— Никому! — принял ее игру Антон.

Домой Антон вернулся в приподнятом настроении с ворохом идей и мыслей. Не успел он разуться, как раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, Антон, это Франц Адамович Кипер вас беспокоит, — раздался голос, и Антон сразу вспомнил невысокого толстяка со смешной прической, с которым иногда сталкивался в самых неожиданных местах и который живо интересовался его проектом.

Кипер в этот раз не стал ходить кругами, а прямо по телефону предложил место в своей лаборатории и хорошее финансирование. Антон с радостью согласился, и все остальное отошло на второй план. Он ушел с головой в работу, стараясь оправдать возложенные на него ожидания.

«Такая удача бывает раз в жизни», — думал тогда он.

Кипер попросил переехать в его загородный дом, который находился рядом с лабораторией, и полностью ограничил общение Антона с внешним миром. С Верой Антон тоже не общался и силой воли гнал от себя воспоминания о ней, потому что они мешали сосредоточиться на работе.

И сегодня Кипер прорвал эту оборону. Вера будет его ассистентом. Большего Антон и желать не мог. Он вдруг понял, что все, что он делал эти два года, делалось ради нее. Ради того, чтобы увидеть восхищение в ее глазах.

Глава 7 Конференция

Солнечный свет, приглушенный затемненными окнами представительского автомобиля, причудливо отражался в светло-русых волосах Веры, сидящей на заднем сидении. Она смотрела в окно, за которым неслась, блестела, сигналила, мелькала светофорами утренняя Москва. Среди сталинских мощных домов, выстроившихся вдоль Кутузовского проспекта, осенними всполохами возникали перед глазами желто-красные листья деревьев.

— Антон, да скажи уже что-нибудь. Твое обреченное молчание меня беспокоит, — произнесла девушка, внимательно посмотрев на сидящего рядом друга, который по стечению обстоятельств стал ее боссом.

— Я думаю, — коротко отрезал тот, явно не желая продолжать разговор.

Но девушку, кажется, совершенно не смутил грубоватый ответ, и она не собиралась оставлять своего спутника в покое.

— О чем ты думаешь? — продолжала допытываться она.

— Думаю, имеет ли право наука вторгаться в промысел божий, — медленно произнес он, не поворачиваясь и по-прежнему глядя в пространство перед собой.

— Насчет этого можешь быть спокоен. Промысел божий — это непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости божией, которым бог хранит нас всех.

— А что если мое открытие нарушит незримый баланс и принесет вред человечеству?

— Понимаешь, твои исследования, твоя работа угодна богу, иначе у тебя бы ничего не получалось. Бог направляет нас только к благим целям.

— Это в Библии написано?

— Нет. Так учила святая отшельница Вера.

Шлагбаум медленно, чуть покачиваясь, поднялся и пропустил автомобиль на территорию Radisson Slavyanskaya Hotel. Серое здание четырехзвездочного отеля величественно возвышалось на берегу Москвы-реки, прикрывая собой упорядоченный хаос Киевского вокзала с пыхтением электричек, бряцаньем вагонов и монотонным хором людских голосов, из которого вырывались громкие крики южных торговцев: «Цветы! Цветы! Кому цветы? Эй, девушка, бери красивый роза!» Водитель, молчавший всю дорогу, подал голос:

— Мы на месте.

— Спасибо, — сказал Антон и вышел из машины. Темная челка, спадающая на лоб до самых очков, странных, в черной толстой оправе, закрывала половину лица. Нелепый джемпер на пуговицах из неровной домашней белой пряжи с коричневым остроугольным орнаментом и оленями поперек спины, надетый поверх белой рубашки, беспомощно висел на острых худых плечах. Большой кожаный портфель Антон держал двумя руками, как нечто важное и ценное.

Следом вышла его спутница. Высокая, статная, с густыми тяжелыми русыми волосами, затянутыми в тугой узел, в строгом брючном костюме и тонком белом обтягивающем свитере с воротом, закрывающим шею. Антон взглянул на нее. Лицо его, до этого момента отрешенно-сосредоточенное, вдруг просветлело и стало по-детски доверчивым. Из настороженного, закрытого стеклами очков мирка вдруг выглянули серые глаза. Необычные глаза, умные, внимательные, словно излучающие сияние. Нелепые очки, странный джемпер, края которого Антон машинально одергивал нервными движениями, — все как-то отошло на второй план. Все детали одежды и жесты обрели гармонию и сложились в единый образ. Образ неприкаянного гения.