Остров водолазов

Мы сидели молча. Проникновение в сокровенное судеб людей всегда ошеломляет.

Аркадий нехотя вложил письма обратно в конверт.

— Так вот оно что! — сказал он. — Значит, Соболевский сам был арестован и уведен солдатами. И, вероятно, ранен. И здание музея поджег, конечно, не он. Иначе ему нечего было оставаться. Он не успел спрятать пенал, его нашли и увезли. То, о чем пишет Прилепа, было нападением на музей и похищением пенала. Кто знает, может быть, все это — его брат?

Я кивнул.

— Это было трагическое время, — сказал я. — Большие приобретения и большие потери — они всегда рядом.

Аркадий встал и прошелся по комнате.

— Ну, ты куда? — спросил он.

— Как куда? Домой.

— А я в институт. Хочу сегодня же отвезти твою фотопленку.

Дома я застал жену.

— А-а, это ты? — удивилась она. — А у меня вечером симпозиум «Барокко Васильевского острова». Будет Айрапетянц из Москвы.

И она ушла.

Мы не виделись с Аркадием больше недели. Я уехал во вторую командировку в Заонежье. На мой звонок с вокзала соседи ответили, что Аркадия нет дома.

В день возвращения мне позвонили на работу. Говорили по поручению Аркадия.

— Вас срочно просят приехать в институт. К заведующему отделом. Второй этаж, комната тридцать четыре.

В кабинете заведующего отделом плавали голубые папиросные дымы. Из приоткрытой форточки тянуло ветерком. У стен в беспорядке грудились стулья.

Друг против друга в креслах сидели Аркадий и полный мужчина в сером блестящем костюме.

— Ты опоздал, — сказал мне Аркадий. — Совещание по твоим фотографиям закончилось. Такое было!

— При чем тут я?

Серый костюм качнулся. Завотделом протянул мне руку.

— Поздравляю. Очень приятно познакомиться. Вы действительно ничего не знаете о снимках?

Я покачал головой.

Завотделом взял пачку фотографий, лежавших на столе, и разложил их.

— Не буду вас томить, — сказал он. — Дело в том, что это не косатка. Скорее всего, перед вами были кости морской коровы Стеллера. Вот характерные для сиреневых, или, как их раньше называли, травоядных, китов, череп, зубы, малоподвижные позвонки, а главное вот эти косточки — рудиментарные, отделенные от позвоночника задние конечности…

— Я сфотографировал их в последнюю очередь, — сказал я. — Мне сказали, что они лишние.

— Может быть, и лишние. Это надо будет вам, товарищ Лещенко, установить на месте. Я уже говорил в своем выступлении — для дюгоню, живущего в южной части океана, кости чересчур крупны.

Аркадий кивнул.

— Итак, это, скорее всего, действительно корова Стеллера. Правда, возникают варианты. Вопрос о находке членится и превращается в три возможных случая. Первый: кости могли быть найдены на Командорских островах и оттуда перевезены на Кунашир. Там их передали в музей. Тогда в вашей находке нет ничего сенсационного. В музеях мира уже находится несколько скелетов. Другое дело, если кости найдены были на Курилах лет сто — двести тому назад. Это значит, что в свое время ареал коровы Стеллера не ограничивался Командорами, а простирался далеко на юг. Подобного рода предположения уже делались, подтвердить их — существенно. Это уже открытие. И, наконец, если кости были найдены на Кунашире недавно, — это сенсация. Тогда правы те, кто утверждает, что морские коровы не были окончательно выбиты в прошлом столетии, а дожили до наших дней и искать их надо в северной части Тихого океана у берегов необитаемых островов из числа Курильских, Командорских и Алеутских.

Он остановился и, вздохнув, закончил:

— Неожиданное и стремительное исчезновение морских коров внушало некоторые надежды. Вдруг они не были истреблены окончательно, а просто покинули Командорские острова и где-то продолжают сохраняться в небольшом количестве?.. А? Их розыску я сам с удовольствием посвятил бы несколько лет… Еще раз спасибо!

Мы вышли на набережную. Ветер с залива гнал по лиловой поверхности реки желтые барашки. Шпили Адмиралтейства и Петропавловки царапали остриями облака.

— На днях приезжает Белов, — сказал Аркадий. — Я писал ему дважды и получил вчера ответ. У него в Ленинграде недельные сборы. Что-то по безопасности кораблевождения. Он остановится у меня. На этот раз, я думаю, он расскажет все.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, последняя

Мы сидели втроем в узкой комнате Аркадия. Сидели, зажатые отвесными стенами книг. На столе перед Беловым грудой лежали глянцевые снимки костей стеллеровой коровы. Мы терпеливо ждали, когда он посмотрит их и приступит к рассказу.

И он рассказал. Из косноязычных его объяснений и односложных ответов я постарался извлечь нить, которой придерживался наш друг, размышляя о деле «Минина». Эта версия принадлежит мне, потому что молчаливая манера Белова жить исключает возможность полностью постичь ход его мыслей.

Вот что понял он, шаг за шагом знакомясь с делом.

Из статьи в «Дальневосточном моряке» он выделил для себя два момента. Первое — посадка в шлюпки и на плоты происходила со средней части судна, в непосредственной близости от шлюпбалок. Второе — люди спускались с левого борта.