Остров за островом

Эрнест Хемингуэй и летучие рыбы

Мы гуляли по улицам Ки-Уэста и закупали продукты на все то время, которое собирались провести на Драй-Тортугасе. Кроме того, мы приобрели кастрюли, пиво, одеяла, сетки от москитов, масло от солнечных ожогов, угольные брикеты и пластмассовые бочонки для пресной воды, которую нам предстояло взять с собой на эти безводные острова.

Мы пили ледяные напитки в хемингуэевских барах и слушали хвастливые истории наших соседей по бамбуковым столикам об их стычках с тарпонами^{26} и акулами, меч-рыбой, парусниками^{27}, копьеносцами^{28} и барракудами, причем, разумеется, только с самыми крупными и опасными экземплярами.

В начале 30-х годов Эрнест Хемингуэй приобрел себе на Ки-Уэсте похожий на дворец дом, построенный в стиле испанских колонистов с примесью французской архитектуры и украшенный новоорлеанской резьбой. Он реставрировал его в соответствии со своими целями и устроил в саду первый на Ки-Уэсте плавательный бассейн. Растения, которые он привозил с собой из различных частей света, растут теперь возле Хемингуэевского музея среди пальм, шелестящих зелеными кронами. Рядом с бассейном стоит домик писателя, куда можно попасть по внешней лестнице. Из царящего в доме смешения стилей и сувениров мне больше всего запомнилась скульптура пикадора на вздыбленной лошади, на которую нападает разъяренный бык, и голова антилопы орикс, висящая на стене в столовой.

Под мяуканье кошек в саду обожавшего их Хемингуэя наш «Шкипер К» покинул пострадавший причал и по узкому фарватеру вышел в Мексиканский залив. Неоновое сверкание над Ки-Уэстом поблекло перед рассветом. Навстречу нам двигалась армада траулеров, промышлявших креветок. Грязные с ржавыми пятнами паруса сохли в полном безветрии. Дизельные моторы выпускали кольца дыма на неизвестных мне дотоле птиц, которые, раскинув широченные крылья, висели над нашим пароходом. Размах крыльев у них достигал более двух метров, по сравнению с туловищем они казались непропорционально длинными. Хвост был, как у ласточек, остроконечный и глубоко расклиненный. Это были фрегаты^{29}.

Познакомились мы и еще с одним летающим представителем животного мира, не имевшим, однако, никакого отношения к птицам. То тут, то там над водой порхали большие стаи летучих рыб. В тихую погоду мы могли наблюдать, как они под водой берут разбег для взлета. Выскакивая из воды, они отталкиваются от нее нижней удлиненной частью хвоста, расправляют передние плавники, похожие на прозрачные крылья бабочек, и летят, точно планеры. Известно, что летучие рыбы перед взлетом развивают скорость 35 узлов, то есть 63 километра в час. Летят они на высоте 6–7 метров.

Мирный заброшенный птичий форт

Испанский авантюрист Хуан Понсе де Леон, тот, который сопровождал Колумба во время его второго путешествия в Америку, был первым европейцем, заметившим группу невысоких коралловых островков, окружавших один атолл, дававший прибежище парусным судам и морским черепахам. В 1513 году на песчаных берегах этих островков было такое множество черепах, что вся группа получила название Ла-Тортуга[1]. Однако пираты и искатели кладов, посещавшие впоследствии эти острова, быстро расправились с черепахами. Птицы же, которые тучами носились над островами, были, напротив, оставлены в покое. Но в XIX столетии начали грабить их яйца. Яйца крачек тоннами грузились на суда. В 1903 году колония крачек была впервые обследована орнитологами. В ней насчитывалось всего несколько тысяч птиц. В настоящее время их число увеличилось. Но теперь на Драй-Тортугасе уничтожение грозит креветкам. Острова получили к своему названию дополнение Драй, что значит «сухие», потому что в их коралловом грунте нет ни капли пресной воды. А дожди там — явление редкое.

Первым вынырнул из-за горизонта пятидесятиметровый маяк на Логгерхед-Ки. Вскоре за ним появилась громадная темно-красная кирпичная крепость; издали казалось, что она занимает всю поверхность острова Гарден-Ки. Последним из-за горизонта выплыл Буш-Ки. О его приближении заранее сообщило темное облако, которое то опускалось на воду, то взвивалось ввысь. Это были шумные дымчатые и глупые крачки, бесчисленное множество черно-белокоричневых птиц.