Остров забытого бога

— Не нужны нам здесь никакие ужастики, — хмуро проворчала Марина. — Нам тут и без них неплохо.

— Ну, поехали, — сказал Костя.

— Ладно, будем толстенькими! — провозгласил Петя.

— Ну, за это я точно пить не буду! — возмутилась Марина.

— Мы пьем за счастливое окончание любых приключений, — объявил Костя. — Остальное — в сортир.

И они выпили и снова замолчали, слушая море и редкие потрескивания догорающего костра. Костя взял гитару и начал наигрывать одну из забытых песен забытого Окуджавы, но Марина попросила его не бренчать. Все равно нет настроения ни петь, ни подпевать. Да еще такому старью. Пусть вокруг будут лишь звуки природы. Костя обиделся и сказал, что Окуджава вовсе не старье, а он, Костя, не бренчит, а играет.

Петя усмехнулся, набирая кружками чай из котелка. Профессионал от дилетанта отличается именно тем, что один играет, а другой лишь бренчит. Причем, в любом деле. Но зачем обижать друга? И Петя высказался в том смысле, что согласен с Мариной, лучше послушать стихию…

Костя вздохнул и отставил гитару. Закурил новую сигарету и осведомился:

— Ну, так почему же здесь страшнее, чем в лесу, Мариша?

— Во-первых, там, на материке, везде земля, — проговорила Марина рассудительно. — Иди, беги — под ногами твердь. А тут крохотный кусочек… и не земли даже, а так, песка… а вокруг ночная тьма и черная, как ночь, вода. Невероятное количество воды, а посреди — горстка песка и три идиота. Впрочем, я, кажется, повторяюсь… — Она немного помолчала. — И хоть нас трое, все равно, как подумаю, тут же у меня в груди начинает шевелиться какой-то ком… из одиночества и страха. — Она медленно покивала в подтверждение своих слов. — Во-вторых, я не знаю, чего ждать от этой воды. Может, за ночь она смоет островок вместе с нами… — Она понизила голос. — Недаром настоящий Робинзон… как его… Селкирк, тронулся рассудком. И, наверное, тронулся ночью… — И, немного подумав, она неторопливо договорила: — Я люблю тепло и уют. Походы по горам и лесам для меня — определенный экстрим. Я доказываю себе, что способна на что-то. А тут, если экстрим и есть, то зависит он не от тебя, а от безмозглой природы. И непонятно становится, что я, собственно, здесь делаю?

— Ну, договорилась, — заметил Костя снисходительно. — От райского наслаждения до черт-те-чего. Тоже мне, Робинзонша.

Петя попросил у Кости сигарету, щелкнул его зажигалкой.

— Не знаю, как Костя, но и я чувствую почти то же самое, — медленно заговорил он. — Остров — как запертая комната. Никуда не уйти, что бы тут не случилось. Даже друг от друга… Правда, комнату можно отпереть. А вот остров… — Он вздохнул. — Одно меня радует: утром взойдет солнце, и страхи умрут.

Марина несогласно фыркнула.

— Ну, спрячутся. — Петя затянулся сигаретой. — Просто мы с тобой, Маринка, сегодня впервые на необитаемом острове. А завтра поплещемся, позагораем, обвыкнемся и после заката выясним, будет нам снова что-то мерещиться или нет. А вдруг все твои страхи за день соленой водичкой смоет? Притремся к острову и забудем все эти нелепые жутики и кошмарики.

— А что скажет наш предводитель? — спросила Марина.

Костя хмыкнул. Он точно не помнил, что испытывал в прошлом году с приятелями и приятельницами на этом островке. С самого приезда они крепко пили и отчаянно блудили, и он позже с трудом припоминал, что они вообще делали. Но сейчас ему тоже было немного жутко. Потому он и вытащил гитару — пошуметь песнями. Но в том, что и ему не по себе, он не признался бы ни Пете, ни тем более Марине — ни при каких обстоятельствах.

— А ничего, — насмешливо сообщил он. — И пошли спать. Поздно уже! — Он встал, бросил окурок на багровые угли, шагнул к палатке. Потом обернулся. — Ты идешь, Мариша?

Марина нехотя поднялась и, придерживая на плечах плед, подошла к нему.

Петя тоже встал. «Говоришь, ничего? — подумал он, глядя на друга. — Знаю я тебя. Раз ничего, значит и тебе тут бздовато. Красуешься перед нами. И не перед нами, а перед Маринкой. Ладно, красуйся дальше, скаут без страха и упрека».

— Костя! — окликнул он. — Оставь сигареты. И зажигалку.

Костя засунул зажигалку в пачку сигарет и бросил пачку Пете. Он с нетерпением ждал того момента, когда останется в палатке вдвоем с Мариной. Ему бешено захотелось почувствовать ладонями ее упругое тело, а губами — ее шею, податливые губы, копну ее волнистых волос, почувствовать ее покорность, ее готовность отдать себя…

— Костик, я вообще-то на матрасе спать буду, — сообщила Марина и повернулась к Пете. — А ты спать не идешь?

Петя уронил окурок в песок у костра, сунул пачку с сигаретами за резинку плавок и скучным голосом ответил:

— Пройдусь по бережку перед сном. Половлю кракозябров.

— Не забудь котелки помыть, — напомнил Костя.

— Весь вечер только и мечтаю…