Остров затерянных душ

Спустя два дня, во вторник 26 января, Масгрейв снова совершил подобную вылазку, но на этот раз не в одиночестве. Надо сказать, что ему очень повезло, поскольку в этом путешествии он едва не застрелил себя. Во время стрельбы один ствол дал осечку, и, когда он развернул ружье прикладом вниз, чтобы перезарядить, оно выстрелило, и пуля просвистела мимо его носа, пробив край шляпы.

«Я благодарен Богу, так оберегающему меня, – пишет он смиренно. – И хотя в последнее время Он в своей мудрости сурово наказывает меня, Он снова сохранил мне жизнь».

В понедельник, 1 февраля, Масгрейву повезло меньше: он был застигнут внезапно налетевшей бурей, когда плавал в лодке. Ему удалось подойти к останкам шхуны и пришвартоваться, но лодка была повреждена мощной волной, разбившей ее нос о борт «Графтона», и теперь предстояло уделить внимание еще и ее ремонту, когда будет закончено строительство дома.

Сооружение стен будущего жилища оказалось непростой задачей, которую они решали сложным путем, требующим больших затрат времени. Сперва шесты, которые Масгрейв, Джордж и Алик нарубили, расчищая вершину холма, воткнули в грунт на глубину примерно в один фут по всему периметру стен, исключая печь и дверной проем. Они старались ставить их настолько тесно друг к другу, насколько позволяла искривленная форма шестов. Каждый из них наверху был привязан к поперечным балкам, один за другим, пока пространство между вертикальными столбами не было более или менее заполнено. Внутреннюю поверхность стен и кровли заделали горизонтально расположенными тонкими жердями, а снаружи обтянули парусиной, используя ее на крыше в два слоя. Дом все еще был полностью проницаем для ветра; как отмечает Масгрейв, «он изрядно продувался», но потерпевшие крушение вселились в него сразу же, как только был закреплен последний кусок парусины.

Произошло это во вторник, 2 февраля 1864 года. На этом безлюдном негостеприимном берегу они провели уже тридцать один долгий день и столько же ночей и теперь по-настоящему были рады оказаться в достаточно просторном помещении. Хотя их дом по-прежнему защищал от непогоды не больше, чем их брезентовая палатка, он был существенно более вместительным.

«Дом – 24 на 16 футов, печь – 8 на 5 футов, построена из камней», – записал Масгрейв.

Правда, его радость по обыкновению была омрачена тяжелыми мыслями о близких, оставшихся в Сиднее.

«Здесь у нас зимой с треском будут гореть дрова, если нам суждено оставаться тут так долго, а им, оставшимся дома, пусть поможет Бог. Я схожу с ума, когда думаю о них. К тому же у нас пока вдоволь еды, – скорбно продолжает он, – а есть ли она у них, одному Богу известно».

К последней неделе февраля они не только обзавелись дверью – «хорошей, сделанной из дюймовых досок», но и настелили дощатый пол. Райналь, Алик и Джордж отправились в лес валить деревья и рубить их на балки нужной для лаг длины и успели заготовить материал как раз к тому моменту, когда разверзлись небеса. Пока в тот день они укладывали лаги, потоки дождя хлестали по крыше с такой силой, что они едва слышали друг друга. Не прошло и часа, как это стало проблемой, так как раскисшая почва превращалась в болото.

Руководствуясь опытом Райналя, приобретенным им на золотых приисках, где довольно часто внезапно налетающие ливни разрушали шалаши старателей, они решили выкопать вокруг дома канаву в два фута глубиной для отведения стекающей с крыши воды. Два дня они не могли осуществить задуманное, поскольку дождь лил как из ведра и выйти из дома не было никакой возможности. Однако в конце концов прояснилось, и Алик с Джорджем приступили к земляным работам. Вскоре они обнаружили, что вырытая ими траншея ослабляет фундамент печных и угловых столбов, поэтому они дополнительно укрепили их подпорками, поставленными под углом.