Остров Желаний

Отважно борясь с бурей, их маленькое судёнышко то бесконечно долго забиралось вверх по волне, чуть ли не к облакам, то в следующую минуту стремительно и долго неслось в бурлящую пропасть. Порой казалось, что они стремительно летят к самому дну океана и нет такой силы, которая сможет вернуть их на поверхность, как их маленький кораблик снова задирал нос, пропуская под собой очередной вал, и всё повторялось сызнова, ритмично и методично изматывая и без того измученных мужчин в этой жуткой болтанке. Волны, рассыпаясь под порывами ветра, обильно орошали своими брызгами упругий брезент, словно, стремясь во что бы то ни стало, порвать его и захлестнуть эту упорную лодчонку, бросившую им, вечным и могучим, свой дерзкий вызов.

Сколько времени прошло с начала шторма, друзья не знали. Ночная мгла по-прежнему властвовала над океаном, и им казалось, что время остановилось, и что больше никогда не кончится эта жуткая ночь, никогда не прекратится эта страшная буря, что даже сам Господь забыл обратить свой всеблагий взор на эту часть Земли, на эту взбесившуюся воду, на этих уже теряющих сознание от усталости, холода и отчаяния людей, не перестающих молить Его о милости и пощаде.

Возможно, что в это же время в той же части океана шло своим курсом ещё хотя бы одно большое судно, и если так оно и было, то полагаю, что ни капитан его, ни его экипаж не испытывали в те минуты ни малейшей тревоги потому, что по меркам моряков, это был вовсе не ураган, даже штормом его можно было назвать с некоторой натяжкой. Так, просто очень свежий ветер. Полагаю, что даже подвахтенные на его борту спокойно отдыхали в своих привычно раскачивающихся койках, и ни кому из них даже не могло прийти в голову, что в такую всего-то просто испорченную погоду может терпеть бедствие какое-нибудь судно. Но, тем не менее, для почти отчаявшегося экипажа маленькой шлюпки эта «просто плохая погода» явилась вершиной могущества стихии.

Казалось, что не будет конца этой злополучной ночи, и измученные жуткой болтанкой, голодом и жаждой, горе-моряки были уже на грани психологического срыва, как пробивающийся сквозь брезент слабый свет наступающего дня вселил в души мужчин уверенность о скором окончании этой бури. Но разъярённая стихия и не думала униматься, лишь едва ли ни сильнее швыряла несчастную скорлупку по вздыбленному океану. Постепенно становилось светлее, стали отчётливо различимыми детали внутреннего убранства катерка, а вернее сказать, совершеннейшего бардака на его борту. Ветер с невероятной злобой обрушивался на хлопающий уже брезент, грозя сорвать его с упорной шлюпки, мужественно противостоящей грозному океану.

– Макарон, ты живой? – Среди воя бури Юрий с трудом различил слабый дрожащий голос друга.

– Н-не уверен, – ответил он полушутя, – но думаю, что скорее жив, – добавил он уже громче, – потому что чувствую себя так, словно меня всю ночь пинали дюжина крепких парней.

– Как думаешь, она унимается уже или нет?

– Хотелось бы верить, что да! Но что-то …

Глухой удар оборвал голос Юрия. Лодку швырнуло резко вверх и чуть влево. Мотор, лежащий посередине лодки, всей своей массой налёг на него, причинив очередное страдание вконец помятому и избитому капитану.

– Нет, Тюбик, – слегка отдышавшись, он напряг связки, – что ни говори, а всё же лучше денёк-другой живым полежать в лодке с помятыми рёбрами, чем всю жизнь лежать мёртвым на дне и рыб кормить.

– Шутишь. Это хорошо. Это хорошо, говорю! Но раз мы ещё живы, то и нам самим поесть бы не мешало. – С этими Андрей пополз к рундуку.

– Назад! Этот мотор, будь он не ладен, до сих пор ещё не разбил борта лодки только потому, что между ним и бортом мы с тобой лежим! А вдруг уползёшь, и его направо бросит? Лежи и терпи. Не вечно же всё это будет продолжаться.

Андрей нехотя вернулся на место. Буря продолжала бить отважное судёнышко, а злополучный мотор – бока его измученного экипажа.

Шторм продолжался весь день. Около полудня Юрию удалось-таки дотянуться до своей фляжки. И, дорожа каждой каплей живительной влаги, лишь медленно утоляя жажду маленькими глотками, мужчины продолжали борьбу со стихией, лелея призрачную надежду на скорое избавление от этих мук.

Снова наступила ночь. Буря продолжала бить океан с прежней силой. Измученные бессонной ночью, голодом, жаждой, жуткой болтанкой, воем и ударами стихии, мужчины уже давно молчали, обессилевшие, они почти не подавали признаков жизни, лишь изредка постанывая от боли и ненадолго замолкая, забывшись в прерывистом сонном небытии.

Стихия, отчаявшаяся от бесплодных попыток перевернуть и раздавить упорное судёнышко водяными барханами, решила послать ему новое испытание.

Небо словно разверзлось, и сверху на несчастный катерок обрушились тонны пресной воды. Дождь очень скоро перерос в настоящий ливень. Он нещадно хлестал брезент лодки со всех сторон. Порывы ветра то отклоняли его мощные струи, то бросали их с удвоенной силой на несчастное судёнышко, грозя вырвать, уже начинающие ослабевать, крепления его брезентовой крыши. Палатка вовсю хлопала на ветру как провисший парус.