Остров живого золота

«Атака опорного пункта началась с опозданием на сорок минут», – отметил про себя капитан. Он взял автомат, еще раз оглядел хорошо просматривающийся с катера берег и легко перемахнул через борт. Вода доходила до пояса и была ледяной – это в июле-то!

За линией палаток Свят догнал солдат. Заметив отставшего командира взвода, он издали погрозил ему. Лейтенант прибавил ходу, зная, что сегодня на разборе ему крепко достанется. При солдатах командир никогда не позволял себе ругать офицеров, зато потом…

– Подтянись! – крикнул он.

Бойцы, увидев в цепи кряжистую фигуру Свята, увеличили темп. Его не то чтобы побаивались – больше уважали. Солдаты, особенно те, кто прошел с ним по фронтовым дорогам, знали: командир никому, себе в том числе, поблажки не даст.

Громче, стройнее зазвучало «ура». Снова ударили пулеметные очереди. Полетели гранаты, захлопали взрывпакеты. Солдаты ворвались в траншеи «противника», сокрушая стоявшие там макеты и чучела, неудержимо покатились вперед. Теперь их трудно было остановить. Азарт боя захватил людей, и Свят почувствовал удовлетворение. Он давно познал на практике справедливость простой, но великой воинской мудрости: чем больше пота в учении, тем меньше крови в бою. И поэтому, любя солдат, жалея их, гонял на занятиях до изнеможения. Приказ о создании отряда отдан дальневосточной Ставкой, значит, дело предстоит нешуточное и готовиться к нему надо серьезно.

Свят выскочил из окопа и, оглядевшись, понял: пора передохнуть. Занимались уже более трех часов. Бойцы устали, бежали не так резво; лица раскраснелись, гимнастерки взмокли. Приближался полдень, и становилось душно, как в парной.

«Еще один местный контраст: солнце горячее, а море холодное, – отметил Свят. – И вообще, сплошные противоречия: рядом с роскошными мачтовыми соснами растут карликовые березки, а каменистые сопки, где без взрывчатки нельзя вырыть окоп даже для стрельбы лежа, перемежаются с болотами, в которых тонут лошади с повозками».

– Перекур! – громко скомандовал Свят, смахивая пот со лба.

– С дремотой, – подал реплику остановившийся неподалеку Однокозов. Он знал, что сейчас капитан позволит любые вольные разговоры: люди должны размагнититься после напряжения.

– Тебя, Клим Михалыч, медом не корми, но пуховик под бок вынь да положь, – усмехнулся Свят, опускаясь на песок.

– Минуток шестьсот отпустим, братцы, – послышался чей-то голос.

Кругом дружно засмеялись.

– Что скалите зубы? – возмутился Однокозов. – Как будто нет среди вас любителей всхрапнуть! А ну, подыми руку, только без дураков, кто хоть раз не засыпал на дневальстве?.. То-то же, – удовлетворенно констатировал он, – нету таких!

– Почему ж нет? – вмешался Махоткин. – Мне не доводилось спать на посту. – Старшина оглядел притихших бойцов. – И делать этого никому не рекомендую. Застукаю – пеняйте на себя!

– Эх ты, – пробурчал Однокозов, – спортил песню. Я же шутковал…

– Такими вещами не шутят, сержант! – отрезал Махоткин.

Свят покосился на старшину. Формально тот, безусловно, прав, но чувство юмора ему порой изменяло. Капитан давно заметил: Махоткин все делает от противного. Когда хочется поболтать – молчит; если всем весело – хмурится; всегда суров и за предельной требовательностью скрывает свой, в сущности, весьма покладистый характер. Однажды старшина обронил: «Красота – женского рода, мужику она не пристала!» И тут до капитана дошло, что привлекательную внешность Махоткин считает чуть ли не главным своим недостатком. Видно, еще в школе его поддразнивали, обзывали девчонкой. Отсюда и ответная реакция – воспитывать в себе исключительно мужские качества.

Подошел мичман, командир одной из десантных барж. На тощей фигуре моряка китель сидел неуклюже.

«Под шестьдесят ему, не меньше, – с острой жалостью подумал Свят. – Очевидно, еще в германскую плавал на своей посудине…»

Мичман нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Такое дело, товарищ капитан… С пропажей связано…

– Не понял. Прошу объяснить, – насторожился Свят.

– Кто-то взял… – Моряк беспокойно оглянулся. На него с любопытством смотрели бойцы. – Может, в сторонку отойдем, товарищ капитан?..

– Зачем же? Тут все свои. Если что пропало, сообща разберемся.

– Зря я, наверное, затеял…

Свят покрутил головой.

– Экий вы нерешительный!

– Да пропажа-то невелика. Просто у нашего брата моряка так не принято. Нельзя у своих-то…

– Говорите толком! – рассердился Свят.

– В кубрике буханка хлеба лежала на столе. Утром еще была, а теперь испарилась.

– Та-ак, – протянул Свят и окинул присмиревших бойцов взглядом. – Ну?!

В воздухе повисла гнетущая тишина. Свят поднялся.

– Что ж, так и будем играть в молчанку? – ядовито спросил он.

Сзади подошел Калинник. На занятиях он по приказанию Свята возглавлял группу прикрытия и двигался с пулеметчиками.

«Придется вмешаться, – подумал он, – даже если вызову недовольство командира».

Свят в самом начале, при назначении Калинника замполитом, предупредил:

– Договоримся сразу, политрук. Занимайся разными там боевыми листками, самодеятельностью, душеспасительными беседами, а в мои дела не встревай!