Остров живого золота

Бегичев испытывал к Святу не просто уважение. Именно таким, по его мнению, и должен быть настоящий командир, умеющий сочетать строгость и доброту, обладающий железной выдержкой и бережно относящийся к вверенным ему солдатам.

При первом знакомстве капитан производил впечатление угрюмого, неразговорчивого человека. Бледное лицо с сухими, потрескавшимися губами. Ярко-голубые холодные глаза. Острые выпирающие скулы. Манера держаться резкая, повелительная, словно разучился говорить просто, а умеет лишь приказывать. И взгляд – пронзительный, оценивающий…

Но стоило узнать Свята поближе, как обнаруживалось, что под внешней невозмутимостью скрывается очень мягкий человек, способный воспринимать чужую боль как свою.

Подвал тем временем наполнялся входившими один за другим разведчиками.

– Располагайтесь, ребята, – приветствовал их капитан. – Отдыхайте пока. Работенка предстоит жаркая.

– За тем и прибыли, – отозвался сержант. Сбросив маскхалат, он одернул гимнастерку, щегольски передвинув складки под ремнем на спину. – Здравия желаю, товарищ капитан!

– Ладов? Федор Васильевич? – Свят протянул сержанту руку, явно выделяя его среди остальных. – Приветствую моряка на сухопутье. Надеюсь, на жизнь не жалуешься?

– Гребем помаленьку, товарищ капитан. Пока голова на плечах, с немцем кончать надо.

– Двух мнений быть не может, Федор Васильевич. Тем более что усы пора бы сбрить!..

Симпатичное лицо сержанта, по общему мнению, очень портили усы, прикрывающие рыжей щеткой верхнюю губу. Ладов же в ответ на ехидные замечания товарищей лишь усмехался: «Не могу, братва, зарок дал. Вот вернусь к родным берегам, тогда сбрею, чтоб перед жинкой молодым обернуться».

Коренной дальневосточник, Ладов до войны служил в торговом флоте. Потом плавал на боевых кораблях. Из-за ранения медицинская комиссия списала сержанта вчистую, не разрешив ему вернуться на флот ни рулевым, ни сигнальщиком. С тех пор Ладов окрестил себя моряком на сухопутье.

Солдаты звали его между собой Федюней. «Федюня травит», «Федюня дал прикурить», – говорили они, и это очень не нравилось Бегичеву. Что за прозвище у помощника командира взвода, человека к тому же немолодого, имеющего семью? Бегичев называл Ладова непременно Федором Васильевичем или товарищем сержантом, пытался втолковать солдатам: недостойно, мол, наделять кличкой старшего по званию и возрасту. Ничего не помогало: добрый и мягкий, Ладов никогда никого не наказывал. Глядя на провинившегося бойца, сержант только страдальчески морщился и с укором произносил неизменное: «Как же это ты, корма в ракушках?..» Бойцы его ничуть не боялись, по-прежнему называли Федюней, но почему-то беспрекословно слушались.

– Давай советоваться, разведчик. – Свят позвал младшего лейтенанта к карте. – Вот тут мы, на самом берегу канала. А кругом – немцы. Завтра они на нас навалятся и, если мы не будем знать… В общем, – он выразительно покосился на Бегичева, – нужны данные о противнике. Нужно все: система огня, наличие резервов, расположение артиллерии, танков…

– Времени слишком мало, – отозвался Бегичев, – за ночь таких сведений не соберешь. Значит, придется брать языка, да подлиннее.

– Пойдем наверх, – предложил Свят. – Поглядим обстановку на месте.

Поднявшись по ступенькам, они вышли в траншею и остановились возле пулеметного окопа. Отблески пожарищ зловеще метались по черной воде канала. От едкого дыма першило в горле. Низко-низко проносились над мостом огненные трассы пулеметных очередей. Почти беспрерывно взлетали ракеты, раздвигая мертвящими всполохами надвинувшуюся на город ночь.

– Должны же фрицы наконец угомониться, – буркнул Свят.

– На это рассчитывать не стоит, – заметил Бегичев. – Они прекрасно понимают, что подкрепление, особенно артиллерию, можно подбросить тебе только по мосту.

– Как же ты пройдешь?

– Для нашего брата разведчика прямой путь – не самый короткий…

– Канал тоже освещается.

– Вот это уж ваша задача. Отвлеките, пусть немцы думают, что к вам двинули резерв. Все их внимание должно быть обращено сюда. А я тем временем переправлюсь ниже по течению.

– Неплохо задумано. Остается выполнить…

– Все от вас зависит, Иван Федорович. Поверят вам немцы, будет полный порядок. Ну а если нет – не взыщите…

Прочертив в небе серебристые дуги и брызнув снопами искр, над мостом взлетели три ракеты. Повинуясь сигналу, отрывисто рявкнули пушки, дробно застучали пулеметы. С каждой минутой огонь нарастал.

– Во дают! – раздалось за спиной Бегичева. В голосе Сереги Шибая слышался неподдельный восторг.

Шумный и непосредственный, Шибай во взводе был самым молодым. Он пришел в армию прямо со школьной скамьи, не успев окончить десятилетку, и попал к разведчикам только потому, что был виртуозом-коротковолновиком. В свои семнадцать лет парень имел первый разряд по радиоспорту.